— Не смей меня бросать, — нашептывает грубо, но с мольбой. — У нас путешествие, венчание, долгая счастливая жизнь…
Толчок — машину чуть заносит, колеса явственно здороваются с ямой.
— Можно осторожнее! — взрывоопасно эмоционален Вадим, злобно уставляется на шофера. Прижимаюсь к мужу сильнее, через силу гляжу на водителя. Андрей! Сурово смотрит на дорогу, мощные руки стискивают руль, губы так плотно сжаты в полосу, что линия подбородка точно высечена из камня.
Усталость берет верх, крепиться не получается — веки вновь закрываются, утягивает в черноту. Лечу в пустоту, замираю в невесомости и тишине. Мне здесь даже нравится: легко, свободно, безмятежно…
— Подъем! — злобное рычание вырывает из небытия. Распахиваю глаза так резко, будто током ударяет. Меня уже несет Андрей. — Спать будешь потом! — приказным тоном рокочет над ухом Зепар, так ни разу не взглянув на меня.
В его руках спокойно, удобно, тепло. Крепость объятий не пугает, наоборот — льну ближе и даже ощущаю незначительное улучшение. Боль притупляется, отступает. Словно чувствуя изменение во мне, Андрей усиливает объятия, но прижимает, как нечто ценное, вернее… бесценное… настолько хрупкое и требующее защиты, что ослабь хватку — могу сломаться от мощного порыва ветра, а передави — хрустну от изящности. Не успеваю развить мысль, отвлекаюсь на голос мужа:
— Кто-нибудь помогите! — Вадим недалеко. Спешит, захлебывается словами: — Моя жена! В нее стреляли… Спасите! Если нужна кровь… Хоть всю мою забирайте…
— Стоп! Стоп! Стоп! — тормозит словесный поток женщина спокойно командирским тоном. — Такие крайности не нужны! Успокойтесь, — рассуждает строго и решительно. — Вы тараторите. Мало, что понятно.
— А этот мужчина почему в крови? — раздается другой женский голос с противоположной стороны.
— В него тоже стреляли, — нервничает Вадим. — Им обоим нужна помощь… — уже бубнит обреченно, словно не видит выхода.
Волнение нагнетается, помещение заполняется множеством голосов.
— Парень, держись, — подбадривает мужчина рядом. — Три пулевых, — раздается еще один мужской голос. — Одна в области сердца…Вторая… — голоса сливаются, гудят. Теряюсь в прострации, сознание опять подводит. Точно окунаюсь под воду — звуки тянутся, булькают…
— Несите ее сюда! — выделяется один. Женский, встревоженный. — Кладите на каталку.
Руки Андрея подрагивают — он идет на голос. Останавливается и бережно укладывает меня на что-то жесткое. Чуть замешкавшись, наконец, смотрит в мои глаза. В его — читаю сожаление и переживание. Замечаю, что черный пиджак одет на голый торс. Куда сорочку белоснежную подевал? Мысль вновь испаряется, меня по-свойски ворочают, причиняя боль.
— Дайте посмотреть… — отпихивает Зепара миловидная женщина в белом халате, склоняется ко мне, дотошно выискивая еще раны или повреждения.
Так и не говоря ни слова, Андрей отступает шаг за шагом, пока не скрывается из вида. Слезы подступают, но не позволяю им пролиться — не имею на это права.
— Огнестрел в предплечье, — бормочет женщина-врач. — Пуля прошла навылет. Задеты только мягкие ткани, кости целы. Если так можно сказать, — смотрит через плечо, явственно обращаясь к мужу, тот рядом переминается с ноги на ногу, — хорошая рана. На шее, — выдерживает секундную паузу, — царапина, хоть и неприятная: длинная, широкая. Ваша жена — везунчик. Крови потеряла немного, хорошо, что раны перевязали и приложили ткань…
Далее следует вереница мигающих ламп, волнение в коридорах. Мелькают белые стены, рядом суетятся медсестры, врачи. Руку крепко сжимают — Вадим недалеко. Губы синеватые, в глаза блестит твердая решимость — удерживает мою ладонь, торопливо поспевая за каталкой, на которой везут меня:
— Все будет хорошо! — бормочет как заведенный.
Просыпаюсь от желания пить. Кривлюсь. В теле тяжесть, во рту сухость. На шее, будто нацеплен тугой и широкий ошейник. В палате очень светло. Голубые как летнее небо стены. Большое окно с синими жалюзи. Стол, пара стульев. На напротив койки, кресло. Вадим спит сидя. Отворачиваюсь — прикроватная тумбочка. Графин с водой и граненый стакан. Тянусь в надежде попить, рука непослушно дрожит. В горле резь — прокашливаюсь.
— Вит, — передо мной тотчас появляется муж, словно и не спал только что. Хлопочет как сиделка. Взбивает подушку, поправляет одеяло. Услужливо наливает в стакан воды и помогает пригубить.
— Спасибо, — охрипло шепчу, откидываясь на подушку. Мне чуть лучше. Голова хоть и болит, но уже четче понимаю, что случилось. Воспоминания накатывают, появляется стыд. Из-за меня пострадал человек. — Как Стас? — смотрю в упор на мужа. Вадим на секунду теряется. Хмурится, мотает головой: