Снует тенью по комнатам, вертится на кухне. В ее глазах читаю сострадание и жалость. Искренне… Они мне не нужны, не приносят облегчения, а ощущать себя ущербной — еще гаже. Спасибо, что она умнее многих — ничего не говорит. Молча делает работу, и исчезает…
Как выясняют специалисты: в машине были повреждены тормоза и нарушена гидравлика руля. Скорость высокая, машина слетает в кювет на съезде с моста. Ко всему прочему, не везет с обочиной — там бетонное перекрытие. Авто сминается в гармошку. Сергей и муж, сидящий на переднем сидении, погибают сразу. Вадима даже выкидывает на капот. Тела обгорают настолько, что приходится делать опознание по зубам, но мне уже и перстня было достаточно. Оттиск-печать, с которым муж никогда не расставался. Да, порядком подплавленный, но очертания… слепок…
Можно так сказать, фартит: у Сергея никого не нет. Мне не приходится извиняться. Смотря в глаза, приносить соболезнования… Не уверена, что смогла бы и так постоянно тянет на себя руки наложить, но… злобный надсмотрщик рядом. Прием таблеток по режиму. Даже не позволяет закрываться в ванной — посидеть в воде с пеной, привести тело в порядок… Один раз не ослушиваюсь — в итоге, дверь слетает с петель, еще не успеваю раздеться. В бешенстве хочу вызвать полицию, учиняю скандал…Кричу вдоволь, аж голос срываю — вместо ора, хриплю давясь слезами… Вот только Андрею плевать на мою боль. Сочувствие и понимание — ему чужды. Зепар и слова не отвечает. Испепеляет холодной зеленью безразличных глаз. Резко отпихивает к стиральной машинке и с убийственной невозмутимостью шерстит полки, скидывая в горку все режуще-колющее…. Сгребает бритвы, ножницы, пилки, расчески, шпильки, невидимки и прочие заколки, — отворачивается и уходит, демонстративно отставив дверь рядом. Наследующий день в ванне… на столике для мыльных принадлежностей меня поджидает набор для депиляции на основе воска и расчески с более мягким зубцами… словно я животное.
Пару раз Андрей уезжает по делам, оставляя меня на попечение Александра. Я выплевываю ему все негодование, злость на безжалостного Зепара. Требую его уволить, а меня оставить в покое. Никитин качает головой:
— Ангел мой, ты не в себе. Если так и будет продолжаться, придется тебя в клинику положить. Методы Андрей, может, и грубы, но я верю: он тебя заставит жить!
— Не хочу жить! А еще больше не хочу видеть Зепара! — шиплю, гневаясь. — Он не человек. Не знает боли, сострадания.
Никитин темнеет лицом, на миг теряется, во взгляде обреченность, даже страх. Но быстро берет себя в руки:
— Тебе такой и нужен, — убеждает с чувством. — Разговор закончен, — обрубает строго.
— Хватить скандалить. Смирись. Андрей будет рядом. Я ему дал «добро» на любые меры, лишь бы ты пришла в себя. Будишь буянить, мы тебя к врачу отвезем. Не вынуждай!
Умолкаю. Что если Александр и Андрей придумали коварный план забрать мой бизнес? Убрали мужа, а сейчас упекут в дурдом и меня?.. Все знают, что Никитин — мой негласный душеприказчик и даже Мичурин ему слова наперекор не скажет. Мысль свербит настойчиво. Долго, навязчиво, жужжит мерзкой мухой. Но вскоре утихает — если бы так, Александр бы не угрожал. Тихо запихнул бы в психушку, объявил меня недееспособной — и бизнес в кармане. Так нет же. Нянчится… убеждает… советует… Вон как осунулся!
Часто замечаю, как держится за сердце, пьет какие-то лекарства. Корит во всем, что случилось себя. Порой слышу бормотание… Невнятные, но смысл улавливаю, даже неудобно становится, ведь Никитин совсем не причем, а переживает, словно только он и виноват! Бормочет, что столько ведет расследование, а все на одном месте топчется. Хватку потерял… Пока ничего нового выяснить не удается, и даже связи Андрея Влацловича не выручают, хотя его ребята носятся как угорелые, успевают по архивам смотаться, лишний раз знакомства поднять…
***
Глаза зудят — рыдаю безостановочно, но выпиваю таблетки — и мне легчает, по крайней мере, проваливаюсь в пустоту. Часто ночами просыпаюсь в холодном поту. Выныриваю в реальность, а здесь встречает боль утраты. Порой сквозь помутнение слышу грубый шепот. Знакомый, бархатный, настойчивый… Андрея. Как заклинание читает:
— Вставай, пора вернуться к жизни! Будь сильнее простых смертных! Забудь Вадима, он не был достоин тебя… Найдешь другого. Лучше! Будешь счастлива!.. Ведь ты не любила его… признайся хоть себе…
Меня возмущает сказанное, вводит в недоумение, но воспротивиться не могу… не хочу… Не вижу смысла… Сжимаю крепче в ладони перстень Вадима — его повесила на золотую цепочку, чтобы не потерять. Это все, что осталось настолько родного и дорого мужу, чего могу касаться и носить как можно ближе к сердцу. Опять принимаю лекарство и вновь успокаиваюсь — лучше не ругаться. Плевать на все! Ругань ничего не изменит и Вадима не вернет.