Вскоре смиряюсь, наступает апатия — пусть будет, что будет…
Вместо ответа на любые слова, вопросы Зепара и Никитина без особого энтузиазма киваю, опускаю глаза — а что еще могу? Я в плену по собственной дурости: меня шантажируют без видимых требований и удерживают против воли, но без применения силы…
Однажды, открыв глаза, вижу Андрея — восседает с господской величественностью в кресле у балкона. Полуобнажен, серьезен, задумчив. Расслабленные руки покоятся на подлокотниках. Смотрит на меня в упор и будто не дышит. Лицо, точно маска — непроницаемая, холодная, невозмутимая. Как же хотелось вскочить и врезать ему, чтобы хоть какая-то эмоция проступила. Черствый, надменный, непробиваемый циник. Бесчувственный ханжа, бесстрастная ледышка… с черным сердцем, не знающим любви и привязанности.
Но не осмеливаюсь — кто я такая, чтобы его осуждать?..
Прогнать? Не могу…
Не знаю почему, но не могу. Язык не поворачивается… Да и наори на него опять — проигнорирует, как делал множество раз до этого. Остаться же одной — умереть… Как ни крути, Зепар — единственный, кто со мной сейчас.
Частенько случается, соображаю: а где нахожусь? Как здесь очутилась? To в ресторане, то в кино, в машине, на приеме у Антона Николаевича…
Растерянно оглядываюсь, меня не трогает действительность — квело жую, бездумно смотрю, слушаю, дышу…
Жизнь продолжается против воли…
Прихожу в себя очередной раз. Помутневшим взглядом обвожу машину — знакомый джип. Пытаюсь сосредоточиться, куда еду — не получается. Мотаю головой и отворачиваюсь к окну. Опять куда-то везут. На работе, вроде, была… А-а-а, вероятно, домой.
— Как насчет тренировки через боль? — вырывает из тягучих мыслей голос Андрея.
— Боль? — отстраненным эхом переспрашиваю и бесстрастно смотрю на Зепара.
Кхм…только сейчас замечаю, как сильно он осунулся. Скулы заострились, от чего и без того четкий контур лица, кажется точно высечен. Надбровные дуги еще больше посуровели — выпирают, будто навесные скалы. Огромные малахитовые глаза впали… Линия рта стала жестче.
— Сильной боли, но отрезвляющей, — не глядя на дорогу, интересуется Андрей, круто повернув на светофоре.
— Ка-какой… боли? — шепчу непонимающе. — Боли — боли… — уточняю нелепо, сама до конца не осознавая, что имею в виду.
— Боли через боль, чтобы потом, если случится подобное, ты уже была готова к Аду!
Милая шарада, вот только нет настроения ее решать.
— Не уверена, — морщусь, но придаю голосу сдержанности. — Хочу домой! — нервничаю и даже почему-то есть желание кричать от страха или выскочить из машины. Интуитивно кошусь на окно, ища пути отступления. Магазины, бутики, офисы. Знакомый район!.. О нет! Мы уже возле школы боевых искусств.
Машина резко останавливается — сжимаю крепче сумочку, будто она может спасти.
— Никитин был прав! — Зепар с присущей ему невозмутимостью выключает зажигание, вытаскивает ключ и оборачивается. — Не стоило тебя Стасу доверять.
— Ты за меня волнуешься? — неуверенно предполагаю. Глупость, но в теле с «ничего» появляется сила, нагнетается радость. Еле удерживаюсь от улыбки. Везет
— губы отвыкли улыбаться. Неужели меня заботит отношение Зепара ко мне? Бред!.. Мне плевать… Черт! Вру даже себе. Меня волнует: безразлична или нет? Если второе, это бы объяснило, почему ругался с Вадимом. Столько времени потратил со дня смерти мужа. Шептал отвратительные вещи, заставляющие вернуться к реальности. Нежно убаюкивал, не бросал.
— Одного из лучших сотрудников чуть не потерял, — поясняет Андрей хмуро. — Думается, он тебя толком ничему не научил.
От неожиданно жесткого ответа, расстраиваюсь и даже не знаю, что сказать. Скотина! Гад! Сволочь… Бесчувственный чурбан. А чего злюсь-то? Я ему никто. Он честен. Профессионален от «а» до «я». Постоянно дает понять, что я не в его вкусе. Работа — и только! Чего нарываюсь-то? На что напрашиваюсь?.. Да и как смею? Вадим только погиб… Из-за меня, а я — пищащая тварь больше переживаю — думает ли обо мне Зепар не только как о своей работе? Моей низости нет предела!
Приступ самобичевания пора прекращать, а то опять задумаюсь о самоубийстве.
— Стас был… — бубню, запахнув плащ плотнее — по коже бежит холодок. — Был… — не нахожу слов, ведь толком-то не подыскала верных.