От холода, едва не теряю сознание — Андрей отпихивает. На лице не то отвращение, не то брезгливость:
— Безвольная амеба! — утирает рот Зепар.
— За что ты так со мной? — шепчу униженно, не зная куда деться.
— Пытаюсь достучаться до твоего настоящего эго, которое хочет жить! Покажи свое истинное лицо, девочка!..
— Не понимаю, — ощущаю уязвимость, потерянно вжимаю голову в плечи. — Я такая…
— Нет! Ты — другая! — свирепеет Зепар. — Только похоронила ее глубоко внутри. Ты же не сделала ни единой попытки убежать! Чему тебя учили? — вопрошает яростно. — Кричи, что есть мочи! Бей, словно собираешься убить!.. Любой экспромт — введи преступника в ступор!
— Не знаю, как, — опять давлюсь слезами. — Не умею, не могу…
— Тогда беги!
— Но ты быстрее… — руки опускаются, съезжаю на пол и реву навзрыд.
— Ты должна! — рывком за футболку воздевает меня на ноги Андрей. — Обязана сражаться! Ради мужа… Стаса…Плевать на них, — рычит, в глазах безумие. — Ради себя, любимой! Нет Вадима, пойми. Больше нет! — хлещет правдой, точно кожаной плетью. — Реальность такова! Живи и докажи, что тебя ничто не сломит, — слова начинают стучаться в мозг. Вытесняют робкие остатки самобичевания. Клокочут сильнее, настырней, назойливей. — Признайся, наконец, — выпаливает злобно с хищным оскалом Зепар: — тебе не мужа жаль, а себя, — будто режет тупым ножом по больному месту. — Осталась одна, — смакует мое горе, выделяя каждую фразу.
Мимолетно описывает взглядом круг по моему лицу и с будничной простотой прикусывает губу. По телу пробегает ток. Меня тянет ближе невидимым арканом — уже опять готова поддаться соблазну, отравленная бесстыжей лаской, перешедшей черту фола. Боже! Почему я такая безвольная рядом с Зепаром? Отрава губ пьянит, как ничто. Заставляет осознать: я сама себя заточила в узкие рамки. Заложница собственных предубеждений, пороков и страстей. Его запах такой знакомый: до горечи во рту, сладкой истомы животе, пронзительного и назойливого жужжания в голове. Обволакивает, дурманит, напрягает мозг, побуждая: «Вспомни!» Но не могу… Не понимаю, что происходит.
Зепар резко отпускает и шепчет, точно выплевывает:
— А муж твой был тварью…
Меня словно подбрасывает: снисходительность и такт — оказывается тоже чуждые для Андрея понятия. В висках яростно грохочет: убить тварь! Бью гневно, наступаю — кулаки с вжиками прорезают воздух, но… попасть не могу. Зепар уворачивается с циничной ухмылкой — шаг уклон, шаг — уклон. Останавливаюсь — дыхание вырывается с хрипами, Андрей замирает совсем рядом:
— Что, зацепил за живое? — ерничает, дразнит, поливая едким хохотом. — Правда глаза колет?
Кидаюсь в бешенстве, точно ловлю жертву сетью, но промахиваюсь. Зепар только что был передо мной. Где он? Недоумевая, оглядываюсь — позади. Непонимающе моргаю, нелепо машу, показывая, на то место, где он был до этой секунды:
— Как…
Андрей недобро усмехается:
— Что, — ехидно сужает глаза, — обман зрения?
Ярюсь с новой силой — в бешенстве кидаюсь с кулаками. Удар, удар — все мимо. От безысходности пинаю, и тут же ахаю, падая на спину — Андрей, поймав за ногу, с неимоверной простотой заваливает навзничь. На миг теряюсь в прострации, словно одурманенная алкоголем. По затылку, позвонкам и копчику простреливает молния боли, но мимолетно — Зепар томительно неспешно устраивается на мне, отрезвляя дерзостью и беспардонностью. Бью хлестко по наглому лицу — впустую. Андрей с легкостью ловит руку и рывком поднимает над моей головой. Еще секунда — еще оплеуха — и вторая рука оказывается там же. Грубовато перехватывает крепкими пальцами обе за запястья, все также медленно умещаясь между моих бедер. Ощущаю его возбуждение… Твердое, упругое, жаркое. Замираю на миг, прислушиваюсь к лихому ритму сердца. Пытаюсь уловить шепот разума. О чем я?1. Черт! О каком рассудке речь, когда мозг плавится от внутреннего перегрева, а взбунтовавшееся либидо бесстыдно вопит: «Сама горишь желанием!»