Ник не услышал от них ни звука, не считая тяжёлого дыхания того, что на полу, но и он, похоже, не мог говорить. Ник гадал, может, вампир передавил его трахею, чтобы заставить молчать, и вдобавок явно сломал ему нос. Затем он видел что-то красное на полу пещеры и осознал, что это язык мужчины.
Вампир явно откусил его и выплюнул на камень.
— Господи Иисусе, — пробормотал он.
— Аминь, брат, — отозвался Ковбой.
Все четверо просто стояли и смотрели, как вампир резко дёрнул запястьем в сторону.
В этот раз Ник действительно услышал хруст ломающихся позвонков.
Дориан тут же отпустил третьего охранника, и гигантский мужчина с вьющимися светлыми волосами осел у камня как груда грязного белья.
Наклонившись, Дориан принялся шарить по его карманам.
— О! — сказал Брик позади них.
Затем вампир тихо усмехнулся, заставив Ника повернуться и в неверии уставиться на другого мужчину.
— …Я забыл, — пояснил вампир, улыбаясь ещё шире.
Брик наградил Ника взглядом, который видимо должен был его заверить, хотя и непонятно, в чем. В том, что он хихикал не потому, что Дориан свернул тому парню шею? Или он заверял их, что они не станут следующими?
В следующее мгновение Ник осознал, что хоть вампир по-прежнему говорил приглушенным тоном, он, похоже, теперь не так переживал из-за шума — может, потому что толпа показала совершенный ноль реакции на то, что Дориан проделал с охранниками Джема.
Какими бы ни были мотивы Брика, Ник наблюдал, как вампирский король полез в карман своих темных дизайнерских брюк и вытащил что-то, сверкнувшее серебряным отсветом. Прежде чем Ник успел сфокусировать взгляд, вампир принялся позвякивать металлическим кольцом с ключами, держа его своими бледными пальцами.
— Свобода неизбежна, друзья мои, — сказал он, улыбаясь. — Идёмте же. Будьте хорошими мальчиками. Покажите мне ваши запястья. Ты первый, Наоко.
Слегка поморщившись, Ник невольно развернулся и наклонился вперёд, предоставляя вампиру лёгкий доступ к своим скованным ладоням и рукам.
Через считанные секунды металл открылся.
Его руки оказались на свободе.
Ник лишь стоял там, потирая запястья и все ещё потерявшись в каком-то неверии, и наблюдал, как Брик отпирает наручники Ковбоя, затем Декса, затем Сомчая.
Бесцеремонно бросив все наручники на пол пещеры, Брик отряхнул руки почти с комичным изяществом, затем бросил на пол и связку ключей.
— Ну вот, — Брик ослепительно улыбнулся. — Все снова вместе. Идёмте?
Он показал бледной рукой на дверь пещеры.
— Ещё нет, — прорычал Ковбой. — Мы пришли с другими. Они нас разделили.
Посмотрев на него, затем на Ника, затем на Декса, заметив их не дрогнувшие выражения лиц, Брик нахмурился.
— Где они? — просто спросил он.
Ник облегчённо выдохнул, покосился на Ковбоя, затем перевёл взгляд обратно на Брика.
— Мы не знаем, — сказал он.
Затем раздался другой голос. Он донёсся со стороны, противоположной той, откуда пришли вампиры — из теней возле Сомчая.
— Они вполне в безопасности, — сказал голос. — Настолько в безопасности, что мы не можем позволить вам забрать их.
Пока мужчина говорил, Ник осознал две вещи — ещё до того, как различил его слова. Первое: он забыл заметить, куда делся их бывший нацистский командир. А второе: остальная часть пещеры погрузилась в полную тишину.
Все бормотания молитв прекратились.
— Они вполне в безопасности, — повторил новый голос с сильным немецким акцентом. — Мы прекрасно заботились о них. Вам вообще не нужно о них беспокоиться.
Ник уставился на худого мужчину в бежевой униформе.
Затем он сглотнул, замечая, что из темноты позади него вышел гигант в маске дракона. По какой-то причине сейчас, когда Ник стоял во весь рост, а не корчился на коленях на грязном полу камеры, этот мужчина казался ещё выше.
Его голос звучал глубже, приглушенный металлической маской.
— Где Мангаан? — спросил он. — Почему он не с вами?
Ник моргнул, уставившись на него.
Он взглянул на вампирского короля, затем на Дориана, гадая, что они сделают. Он буквально почувствовал от них искру электричества, когда они двинулись к мужчине и трём охранникам вокруг него. Он увидел, как прищуриваются их хрустальные глаза с примесью кроваво-красного оттенка, как их взгляд делается хищным, оценивающим мужчин перед ними.