В то же время он знал, что ему надо пошевеливаться, и немедленно, пока он не вырубился от отравления дымом. Поднявшись туда, он все ещё будет действовать в темноте, но может быть, он сумеет разглядеть достаточно, чтобы определить следующий шаг, как только он окажется на верхней ветке. Он не ориентировался в пространстве и не знал, где находится другое дерево, но не мог же он просто оставаться здесь и ждать, когда огонь доберётся до него.
Ему придётся рискнуть.
Он подберётся как можно ближе к краю ветки и просто спрыгнет.
Дым продолжал сгущаться, пока Ник старался подняться на ноги. Он с трудом дышал между порывами ветра, стискивая ствол обеими руками. Слезы катились градом, и чем дольше он там стоял, пытаясь собраться с мыслями, тем жарче становился воздух.
К тому времени Ник почти уверился, что огонь находится прямо под его ногами.
Хватая ртом воздух и кашляя, он изо всех сил схватился за ветку прямо над ним, приходя в ужас от мысли, что потеряет сознание и свалится с ветки. Он боялся, что загорится, пока будет падать вниз, или просто будет ударяться об горящие ветки, пока не разобьёт себе голову и не грохнется на землю.
Ник проверил ветку, выдержит ли она его вес, и опёрся одной ногой в ветку, где раньше сидел Джем.
Он ничего не видел.
Дышать было уже по-настоящему сложно, приходилось бороться с теснотой в груди, усилием воли сохранять глаза открытыми, когда веки так и хотели опуститься.
Он все ещё стоял там, прислоняясь к стволу, стискивая верхнюю ветку обеими руками… когда его схватили грубые руки.
Они оттащили его от ствола.
Прежде чем Ник успел осознать происходящее, они подняли его.
Он услышал резкий звук как раз тогда, когда его желудок совершил кульбит от того, что его перевернули вниз головой.
Он думал, что это ветка сломалась под ними.
Он думал, что погиб.
Он думал, что вампир тоже погиб.
Его разум вмешался, когда этот звук повторился и тем самым нарушил логику его мыслей. «Этот звук раздаётся слишком далеко, — сообщил ему его разум. — Нет, — сказал ему его разум. — Нет, это не ветка. Ты не мёртв. Ещё нет».
Это были выстрелы.
Ник слышал выстрелы.
Каким-то более ясным уголком сознания он сообразил, что слышал их уже некоторое время; его разум просто не различал резкие, более пронзительные звуки среди шума пожара и не считал их важными. Он смутно задавался вопросом, слышал ли он выстрелы беспилотников, или Брик оставил его здесь слишком долго, и на его голову вот-вот обрушатся ракеты.
Ни ту, ни другую мысль он долго не мог осмыслить.
Его разум утрачивал способность связно мыслить.
Он дышать-то едва мог, когда его голова и торс свесились за спину вампира. От давления на грудь боль в лёгких усилилась, ребра сдавило, и стало тяжело делать вдохи. Он попытался удержаться, схватить вампира за талию, но даже это делалось скорее инстинктивно, нежели по сознательному выбору.
Он совершенно вымотался.
По правде говоря, он слишком вымотался, чтобы его сейчас хоть что-то беспокоило.
Те дни и недели в пещере с Ковбоем, Дексом, Сомчаем и Джемом оставили его в состоянии ожидания, которое никуда не девалось. То чувство ожидания вернулось сейчас, говоря ему, что не время драться или даже сопротивляться тому, что может с ним происходить.
Слишком поздно сражаться. Он слишком слаб; он не мог победить в этой битве.
Он это знал, но какая-то часть его разума все равно бунтовала против этой мысли.
Он чувствовал себя добычей.
Он чувствовал себя добычей и ни черта не мог с этим поделать.
Закрыв глаза, он неподвижно висел мёртвым грузом, не считая пальцев, которые стискивали спину вампира. Он позволил своему весу обмякнуть, пока железные мышцы вампира перекатывались под кожей, изменяясь под его руками.
Вампир держал его за голую лодыжку и часть голени.
Ник задрожал, когда эти неестественно холодные пальцы погладили его голую кожу. В то же время прикосновение показалось ему на удивление успокаивающим, хотя отчасти там чувствовалось собственничество — чувство, которое он до сих пор не мог увязать со всем, что видел или слышал от вампира.
Нервозность вновь вернулась.
И вновь он ничего не мог с этим поделать.
Он был добычей.
Эта мысль повторилась, сделалась абстрактной.
Он был добычей, и ни черта не мог с этим поделать.
Должно быть, в какой-то момент он потерял сознание.
Последнее воспоминание Ника содержало в себе клубящийся дым, с трудом работающие лёгкие, болезненный сухой кашель, который как будто сгибал его тело пополам, и холодные пальцы вампира, гладящие его по ноге. Он помнил, как его желудок ухнул вниз, когда вампир прыгнул, поднимаясь выше по дереву; он помнил, как это повторилось, отчего его живот сделал очередной тошнотворный кульбит.