— Ничего, — произнёс он нейтральным тоном, засовывая кусок ткани в карман своей армейской одежды. — Просто думаю, что бы ты сказала, если бы я попросил тебя вернуться в лагерь.
Уставившись на него так, словно не зная, как реагировать на его слова, Энджел издала смешок.
— Что? У тебя начинается мандраж, Элвис? У тебя?
Нахмурившись, он перевёл взгляд на тенистый проем в тяжёлой завесе джунглей.
Покосившись на каменную статую с полным ртом черепов, он посмотрел вниз с холма и поймал себя на том, что ещё сильнее жалеет о том, что Энджел с ними.
— Может быть, — признался Ковбой, глядя на неё. — Может быть, именно так.
Глава 7
Другая сторона
Не знаю, когда ситуация со мной и Блэком начала выходить из-под контроля.
Сначала был нешуточный сексуальный дурман.
И так продолжалось какое-то время.
Сексуальный дурман, имею в виду.
Теперь, думая об этом, я понимаю, что эта часть никогда и не заканчивалась — серьёзно, она только усиливалась — но в какой-то момент все переменилось совершенно в другом направлении. Как галлюцинация превращается в нечто более тяжёлое и намного более опустошающее в эмоциональном плане.
В некотором роде это был поворот в темноту.
По правде говоря, думаю, это я положила начало.
Я помню, как чувствовала раздражение Блэка, его желание, чтобы я открылась сильнее, глубже ушла в него. Он чувствовал, что какая-то часть меня все ещё прячется за щитами, и когда он продолжил указывать на это своим светом, пытаясь заставить меня открыться, я в итоге тоже это почувствовала.
И я попыталась открыть эту часть.
Я правда пыталась… возможно, именно тогда ситуация отклонилась от курса.
Как только все пошло в этом новом направлении, я уже не могла вернуть все к прежнему положению дел. После этого я вообще не могла контролировать, куда направлялся мой разум или свет. Я не могла по-настоящему контролировать своё тело. Я вообще не помню большую часть того, что я делала или говорила за тот неизвестно-насколько-долгий период, что длилось это безумие между нами.
Я помню лишь самые яркие моменты, особенно напряжённые или постыдные — моменты, при мысли о которых мне хотелось заползти в нору и сдохнуть.
Позднее, конечно, я вспомнила все.
Блэк сказал мне, что где-то слышал, что видящие помнили каждую секунду их связующего времени наедине, даже если в тот момент они были совершенно не в себе.
С другой стороны, видящие в целом помнили слишком много.
Однако в гуще всего этого выделялось только несколько вещей.
Пока я открывала эту часть своего света, я разрыдалась.
Не знаю, как долго я плакала, но казалось, что прошло много времени. Такое чувство, будто это длилось часами, днями… неделями. Я плакала, пока Блэк не запаниковал, утратив контроль над своим светом, потому что он не мог меня утешить, приободрить или хотя бы относительно успокоить. Я плакала, пока не стала задыхаться, пока не заболела грудь, пока я не устала плакать и не начала засыпать.
Блэк окутывал меня своим светом, стараясь дать мне своего рода безопасное пространство, заверить меня, окружить любовью и защитой.
Все, что он делал, лишь сильнее меня расстраивало.
Как только он осознал, что он, то есть сам Блэк, отчасти служил тому причиной — а может, даже главной причиной, по которой я плакала — его паника усилилась, превращаясь в совершенный ужас.
Затем все хлынуло из меня.
Все.
Вещи, в которых я не хотела признаваться даже самой себе, полились из меня сплошным потоком.
Не думаю, что большая часть этого прозвучала словами. Это выходило образами и мыслями, эмоциями и воспоминаниями, окрашенными импульсами мощных чувств. При этом стена между нами сделалась физически осязаемой и пористой как потрескавшийся камень.
Я осознала, что стена — это я.
Блэк был прав с самого начала; стена между нами была мной.
Я не доверяла ему.
Он полностью утратил моё доверие, которое изначально не очень-то существовало, учитывая, какая паранойя у меня развилась из-за его прошлого, особенно с женщинами.
История с вампирами буквально сокрушила все.
Первыми полились мои страхи о браке с ним, о том, что я на каком-то уровне знала всегда — он лжёт мне, я не могу ему доверять. Туда же вплетались мои страхи из-за того, сколько он умалчивал о себе, а также мои страхи, что ему никогда не хватит меня одной, учитывая то, как часто он менял женщин до меня.
Моя неспособность понять его делала все только хуже.
Его неспособность понять меня подливала масла в огонь.