На несколько мгновений это сработало.
Ник прислонялся к каменной стене, дыша медленнее, но немного глубже — в основном от влажности в сырой пещере. Он закрыл глаза. Свет не горел, так что не имело значения, открыты его глаза или закрыты. В любом случае, разницы почти не было.
Пахло потом. Пахло кровью, мочой, дерьмом и человеческой плотью.
Пахло той пещерой, в которой Ник как-то раз побывал в Гондурасе.
Пахло кошмарами, которых он не помнил.
Им не разрешалось разговаривать друг с другом.
А значит, когда они были здесь одни, им не разрешалось говорить.
Из-за этого тишина нарушалась лишь их дыханием. Тишина нарушалась лишь случайным жужжанием насекомых, когда те подбирались слишком близко к его ушам, капанию воды где-то снаружи в коридоре, шороху чего-то вроде крыс или очень больших тараканов, которые бродили ножками и усиками по полу пещеры.
Пот катился по его лицу, шее, груди, спине.
Он склонил голову, закрыв глаза и глядя во тьму своего разума.
Крылья расправились, захлопав в той темноте.
Он увидел там глаза и задрожал, вспомнив их из своего сна. Они были хрустальными и кровавыми, как глаза вампира, и смотрели на него из тьмы. Он чувствовал, как они смотрят на него, как прицениваются к нему. Он видел, как с их губ течёт кровь, струясь по бледным шеям, и задрожал, ощущая тошноту, но в то же время не мог отвернуться, словно зачарованный.
Он даже начинал гадать, не одурманили ли они его, как Джема.
Раньше, закрывая глаза, он никогда не видел таких живых образов. Он никогда не мог так ярко вспомнить книги, фильмы, музыку. Он даже в реальной жизни никогда не видел таких ярких образов.
Картины, которые рисовал его разум, происходили не из реального мира.
Они не принадлежали ни одному миру, о котором Ник знал до сих пор.
Они были взрывами цвета, чувства, звука.
В его снах запахи изменялись.
Он чувствовал запах огня, холода, влажности. Он чувствовал, как пахнет цвет, металлы и земля.
Он смотрел на трещину в коре земли, освещающую её жизнь кровью.
Жар полыхнул на него, обдавая запахом меди и стали.
Огненные ящерицы плыли сквозь этот расплавленный камень, шипя и извиваясь в раскалённой красной и белой лаве. Они шевелили хвостами, сновали в расплавленной реке, в их глубоких черных глазках отражался огонь, отражались черные стены пещеры над головой.
Над ними их отец, дракон, хлопал крыльями.
Он смотрел сверху вниз в ту трещину в земле, наблюдая за ними. Бирюзовые и золотые, зелёные и пурпурные чешуйки дракона мерцали, змеевидный хвост бил по ночному небу, усыпанному звёздами. Его крылья раскрылись шире, забили сильнее, баламутя воздух…
Внизу, под тьмой, бурлила неугомонная, медленно вращающаяся воронка.
В ней не было света. В ней был весь свет.
Она поглощала все, словно чёрная дыра.
Ник чувствовал там мощь. Он чувствовал её, при этом вовсе не осознавая.
Но Ник все равно смотрел, как все это происходит вокруг него. Он не мог отвернуться, зачарованный образами, чувствами, запахами, шепотками присутствия и эмоций. Он сидел там один, на влажном камне — одинокий свидетель кроваво-кристальных глаз в темноте, дракона, ящериц, разреза в Земле.
Он видел и чувствовал так много, но ничего из этого не понимал.
Он был здесь всего лишь туристом.
Он гадал, не сама ли гора принесла ему эти сны.
Он гадал, не подмешали ли они чего-то в еду, или тишина делала что-то с его разумом — тишина, темнота, жар внутри пещеры.
Когда он открыл глаза, тишина вернулась.
Вот только это была уже не тишина.
Ник ощущал вокруг себя жизнь, хрупкую, но безошибочно узнаваемую. Он слышал капание воды, жужжание мух, биение сердце и тяжелое дыхание лёгких его друзей, их сглатывание, когда они испытывали жажду, грусть или раздражение. Он слышал их жалобные звуки, когда они задрёмывали и спали, возможно, видя те же сны, что приходили к нему. Возможно, видя своих любимых. Возможно, видя другие тюрьмы, в которых они побывали, другие плохие вещи, которые с ними случались.
Ник, возможно, чувствовал, что они стали ему ближе всех остальных.
Он чувствовал, что они близки ему — и в то же время он осознавал, что каждый обитал в своём замкнутом мирке, в своём облаке снов, воспоминаний, мыслей, моментов времени.
Он закрыл глаза.
Дракон парил в ночном небе, хлопая крыльями.
Он видел его с золотыми глазами.
Те золотые глаза пристально смотрели на него, оставаясь неподвижными вопреки медленному, ровному биению крыльев, извивавшемуся и бьющему хвосту, молчанию вращавшейся воронки тьмы.