1. Отношение к демократии. Для значительной части националистов и правых популистов словосочетание «либеральная демократия» означает средоточие всего худшего, что есть в политическом мире современного Запада. Считается, что это, в известной степени, взаимоисключающие понятия: если демократия предполагает власть народа (и, следовательно, власть большинства), то либерализм ассоциируется с акцентированием внимания на правах и интересах различных меньшинств, которые должны быть защищены государством даже за счёт сокращения власти большинства.
Сама же по себе демократия положительно воспринимается правыми популистами Запада. Они считают, что максимальный уровень демократии, с минимальной работой системы сдержек и противовесов, закономерно приведёт к электоральному усилению националистов и, в перспективе, победе на выборах всех уровней. Для украинских же националистов сама демократия представляется проблематичным концептом, потому что, формально выступая от лица всего украинского народа, они подчёркивают, что народ является «усыплённым» или «охмурённым» коррумпированными и/или инородческими элитами Украины, а на выборах данный народ, подвергаясь манипуляциям истеблишментовых политиков или «Системы», голосует против своих собственных интересов. Таким образом, демократия оказывается порочной практикой, которую следует заменить идеей вождизма, к которой страна сможет прийти не через демократические процедуры, но посредством «национальной революции».
2. Отношение к радикальным субкультурам. Ряд западноевропейских право-популистских партий, в частности французский «Национальный фронт» или «Шведские демократы», вышел из праворадикальных субкультур и на начальных этапах черпал свой кадровый и электоральный актив именно из них. На каком-то этапе, однако, данные партии пришли к необходимости собственной «нормализации» или, в случае с «Нацфронтом», «де-демонизации»: контакты с радикалами были резко прекращены, любые партийные функционеры, вплоть до самых высших, позволявшие себе радикальные, в том числе антисемитские, заявления или действия, автоматически исключались из организации. Сегодняшние европейские правые всячески подчёркивают свою приверженность цивилизованной демократической политике и осуждают радикализм, как левый, так и правый.
На современной Украине грань между праворадикальными, включая неонацистские, субкультурами и собственно политикой практически отсутствует. Существует крепкая спайка между радикальной «улицей», политическими партиями и правоохранительными органами, рекрутирующими экстремистов. Сами праворадикальные политические силы не считают радикализм в собственных рядах чем-то неприемлемым: напротив, для них это — залог сохранения собственной идентичности и вовлечения в собственную орбиту «злых белых парней».
По этой же линии идёт и разделение западных и украинских правых в связи с отношением к насильственным акциям против политических оппонентов: первые от этого отказались десятилетия назад, вторые же широко практикуют «акции прямого действия», и нет оснований считать, что они собираются пересмотреть свою тактику.
3. Отношение ко Второй мировой войне. Для всех националистов специфически понятая история собственной страны/народа — это по умолчанию один из краеугольных камней идеологии. Из особой интерпретации истории они выводят и «ключ» к «правильному» пониманию текущих политических событий в стране и мире и к соответствующим действиям в новом окружении. Вторая мировая война в этом контексте крайне важна. Она обычно трактуется как противостояние тоталитаризма и империализма, в лице нацистской Германии и, до известной степени, Советского Союза, с одной стороны, и суверенитета отдельных национальных государств Европы, с другой. Факты коллаборационизма в собственных странах в этот период признаются, в некоторых случаях им даётся то или иное оправдательное обоснование, однако коллаборационистов не поднимают на знамя. Коллаборационизм, как, например, в случае с режимом маршала Петена во Франции, скорее рассматривается как изначально провальная, но всё же имевшая право на существование попытка сохранить видимость национальной автономии в виду более суровых перспектив тотальной оккупации Германией.