Любая революция опирается на социальную базу. Социальная база «оранжевых» революций — всегда двойственна; в ней присутствуют действительные и иллюзорные элементы. На первый взгляд, такие революции апеллируют к широким народным массам, ища у них поддержки и опоры. Но поддержка со стороны народных масс, в итоге, ничего не даёт им самим, кроме разочарования и стремительного ухудшения их социального положения. Массы используются, но не допускаются к власти. То, что массы принимают решения в ходе постреволюционных процессов, является «прекрасной иллюзией». В действительности народ — не база, а инструмент, при помощи которого «оранжевая» революция добивается своих целей. И одной из главных проблем постреволюционного «оранжевого» порядка является вопрос о том, что с этим инструментом делать дальше и каковы те политические и экономические технологии, при помощи которых можно нейтрализовать энергию этого, уже ненужного инструмента.
Действительной социальной базой «оранжевой» революции является та политическая группа, которая возьмёт на себя ответственность за выполнение программы, намеченной кураторами революции. Такая группа формируется из среды местной, туземной финансовой олигархии и связанного с ней государственного аппарата. Декларируя идею борьбы против олигархического режима, в действительности «оранжевая» революция на место одних олигархов приводит к власти других. Тем самым «оранжевая» революция уничтожает миф о том, что буржуазия государства, занимающего место полупериферии в структуре мировой капиталистической экономики, может действовать в национальных интересах. Сегодняшняя буржуазия не может быть национальной в принципе. Движение капиталов, контролируемых такой буржуазией, полностью зависит от экономических центров, находящихся на Западе, и это обстоятельство в полной мере предопределяет политические позиции и предпочтения их владельцев. Крупная буржуазия полупериферии — неизбежно космополитична. Она и не может быть иной, т. к. при любой попытке проводить национально ориентированную политику она потеряет собственные капиталы и исчезнет как социальная группа. И когда олигарх Порошенко, пришедший к власти на волне революционного процесса, насыщает собственную речь националистической риторикой, это не делает его подлинно национальным политиком. Риторика подобного рода оказывается ещё одним инструментом манипуляции общественным мнением.
Специфическая особенность украинской «оранжевой» революции — в том, что её социальная база не ограничивалась исключительно средой финансовой олигархии. Вторым столпом этой революции стал украинский национализм.
На первый взгляд, участие националистов в революционных событиях должно вступать в противоречие с целями «оранжевой» революции. Националист по определению должен мыслить в категориях национальных интересов. Но в данном случае многое начинает зависеть от качества такого национализма.
Программы украинского национализма формировались под влиянием принципа «от обратного». Они создавались, в первую очередь, на волне отрицания, а не на основе позитивных мировоззренческих ценностей. Молодого гражданина Украины в большинстве случаев делает националистом не ответственное отношение к судьбе своей родины, а иррациональная, психологическая русофобия, которую он часто и не в состоянии осмыслить рациональными средствами. Идею украинской нации создала не украинская земля, а политические технологии и их производная — украинская русофобия. И, согласно этой идее, всё то, что наносит вред России, заведомо полезно для Украины.