Время шло, а дело не двигалось. Лайт ужасно устал. Потом ему стало всё равно. И вдруг, в один прекрасный день,он понял, что он здоров, что он полон сил и совсем не хочет умирать. И если уж о нём забыли, то надо затаиться, молчать и жить, сколько хватит сил.
Лайт просто ужаснулся. Ведь раньше он всегда был добропорядочным гражданином и подобные аморальные идеи никогда не приходили ему в голову. Кто бы мог заподозрить в нем нарушителя Общественного Порядка! Однако теперь он смотрел на вещи по-другому. Каждый незаконно прожитый день он считал подарком судьбы и ценил его чуть ли не больше, чем прожитый раньше год. Он вновь открыл для себя зелень листвы, пение птиц, голубое небо, ветчину с зеленым горошком, красивые женские лица, которых так много в городе, музыку Моцарта, книги Фейхтвангера, картины Чюрлёниса и многое другое. И он мечтал только об одном: чтобы за ним не приехали никогда.
Однако вскоре Лайт почувствовал, что вокруг него что-то изменилось. Он был идеально здоров, никогда не страдал ни подозрительностью, ни нервными заболеваниями. Но теперь он то и дело ловил на себе неприязненные или даже ненавидящие взгляды. В кафе, в магазине, в библиотеке все шушукались за его спиной, а если Лайт обращался к кому-нибудь, то с ним говорили или нагло, или сквозь зубы, или же демонстративно поворачивались и уходили с презрительным выражением лица.
В конце-концов Лайт, конечно, понял, что все его осуждают за такую незаконную жизнь. За те лишние, чудом выпавшие ему недели жизни, которых у других не будет никогда. Он узнал, что многие соседи уже написали на него доносы в Службу Уходящих. Что все ненавидят его, потому что, незаконно занимая чьё-то место на земле, он подрывает материальное благосостояние тех, кто живет на ней по праву. Что сам он теперь стоит вне закона. И неважно даже - почему. По собственной вине или по оплошности Службы Уходящих. Лайту посыпались анонимные письма с угрозами. На участок подбрасывали нечистоты и всякую гадость. Дети боялись выходить на улицу, потому что их несколько раз избивали. Но самое ужасное заключалось в том, что на Лайта начали с ненавистью смотреть и сами Кид с женой и их дети.
Почувствовав себя презренным отщепенцем даже в собственной семье, Лайт понял, что так больше жить нельзя. Он снова начал писать, звонить и с нетерпением ждать машину из Службы Уходящих, ждать двух санитаров с их Прощальным Ложем. Но никто по-прежнему так и не приходил. Снова тянулись дни и недели. Они складывались в месяцы. А жизнь становилась всё ужаснее. Кид и его жена, маленькие внуки - все смотрели на Лайта ненавидящими глазами. Он был лишним везде, в первую очередь в собственном доме.
И тогда Лайт решился. Однажды утром, в среду, ровно через шесть месяцев после того дня, когда он увидел свое имя в списках, он надел свой Последний Чёрный Костюм и вышел из дома. Он доехал до центра города не на своей машине, а на метро. Он вошел в Управление Службы Уходящих и поднялся на сорок восьмой этаж. В пустынном коридоре Лайт с трудом открыл большое окно из цельного стекла, взобрался на подоконник и шагнул вперед - к освобождению...
Образцовая жизнь
Машенька проснулась в семь. Как всегда. Как всегда, она полежала в постели еще минут пятнадцать, делая легкие движения, чтобы переход к бодрствованию был для организма не слишком резким. Как и положено, сделала гимнастику, водные процедуры и легко позавтракала. Предстоящий день был заполнен до отказа. Сначала занятия музыкой. Потом верховая езда. Потом массаж, отдых и обед. Потом бассейн, гимнастические упражнение по системе йогов, сольфеджио. А вечером лекции в университете об искусстве Возрождения, шумерских письменах и теории относительности. Перед сном прогулка по берегу моря, питательные маски и снова массаж. В течение дня нет просто ни минуты свободной.
Сегодня с утра, как и всегда, вот уже много лет подряд, ее вес, давление, температура, частота пульса, дыхание и прочие показатели были просто идеальны. Только вот что-то было немного грустно. Непонятно почему. В таких случаях она обязана обращаться к врачу. Но Машеньке этого почему-то не хотелось. Она решила разобраться сама, в чем же дело. Надоело с каждым пустяком обращаться к другим. К врачу или консультанту-психологу, к массажисту или модельерше, к инструктору по верховой езде или к повару, к профессору университета или преподавателю музыки. Могут же ведь, даже и у нее, быть какие-то свои личные проблемы, чтобы она их решала сама, а не передавала тысячам услужливых рук, не только обязанных, но и готовых, даже просто счастливых сделать все для нее и за нее.
Машенька начала вспоминать всю свою прежнюю жизнь, чтобы понять, в чем же причина ее теперешней неудовлетворенности. Сначала, как и у всех, были детский садик и школа. Но потом ей неслыханно повезло. Ее взяли в ВИОЖ. Это был ещё самый первый набор и конкурс тогда оказался сравнительно небольшой - всего около тысячи человек на одно место. К сожалению, (или, может быть, к счастью) нельзя сказать, что Машенька оказалась и в первом же выпуске ВИОЖа. Потому что выпусков в ВИОЖе не бывает никогда. Если уж человеку так неслыханно везёт и он поступает, то это - уже навсегда. Он остается в ВИОЖе до самой смерти.
В те годы человечество только дошло до той истины, которая теперь всем кажется очевидной. Что нужно беречь и охранять не только природу или памятники старины, но и Красоту, Гармонию и Совершенство. Ведь они являются таким же общечеловеческим достоянием, как природа, архитектурные шедевры или предметы искусства. Если человеку повезло и он от природы наделен выдающейся красотой, умом и благородством, то он не имеет никакого права не развивать в себе эти качества. Он должен беспредельно совершенствоваться - физически, морально и умственно. Он не имеет также права быть несчастным. Он обязан быть счастливым и озарять своим счастьем, красотой и умом всех окружающих, которые, к сожалению, не столь совершенны. Для этого и существовал ВИОЖ - Всемирный Институт Образцовой Жизни.
В ВИОЖ, созданный за счет фондов МООП (Международного Общества Охраны Природы), отбирали лучших из лучших. В основном девушек, так как у мужчин совершенство встречается в 18,4 раза реже. Лучшие тренеры мира занимались с воспитанницами фехтованием, верховой ездой, гимнастикой, фигурным катанием и так далее - у кого к чему были наибольшие склонности. Лучшие профессора мира читали воспитанницам лекции по всем интересующим их предметам. Весь мир смотрел на них и они были обязаны вечно совершенствоаать и холить свое тело, ум и душу.
Их жизнь протекала легко и приятно. Чтобы не свести на нет многолетние усилия воспитателей и воспитанниц, запрещались (категорически!) только некоторые вещи: наедаться на ночь, огорчаться, переутомляться, самим заботиться о чем бы то ни было и стареть. И ещё - чистить картошку, потому что от этого портятся руки.
И вот эти совершенные создания украсили собой мир. Они заблистали в салонах и консерваториях, в университетах, школах, на фабриках, в больницах. Словом, везде, где они решили приложить свой труд, где каждой из них хотелось отдавать людям свои знания и талант. Они заблистали в парках и на пляжах, в кафе и театрах, в музеях и библиотеках и даже просто на улицах! С тем, чтобы каждый мог их увидеть, полюбоваться ими, а иногда даже, если повезёт, и поговорить. И тогда собеседник мог насладиться их обаянием, эрудицией, остроумием, изысканностью и доброжелательностью.
Эти совершенные существа были наполовину творение природы, а наполовину - произведение искусства. Искусства тренеров, поваров, модельеров и университетских профессоров. С их появлением жизнь на земле стала более радостной, более красивой, более интеллектуальной. Так почему же сегодня утром Машеньке ни с того ни с сего вдруг стало грустно? Не говоря уже о том, что она вообще не имела права грустить. Её это неприятно поразило. И встревожило. Как будто у нее обнаружилась какая-то неведомая, опасная и чуть ли не постыдная болезнь. Поэтому она и решила сначала проанализировать всю свою жизнь. Самостоятельно, без врачей, психологов и профессоров.