А отпуск? Все убиваются за билетами, а ты взмахнешь руками и через три часа уже в Сочи или еще где-нибудь. Поотдыхаешь недельку, захочешь дочку в лагере навестить - пожалуйста, через три часа уже снова дома. И всё это, к тому же, совершенно бесплатно. Господи, вот это да! Никогда ей такое даже и не снилось, а тут приключилось наяву. Просто поверить невозможно! Её будут показывать по телевизору, возить на международные симпозиумы, писать о ней диссертации, её будут изучать лучшие ученые мира. Она и так прославится, безо всяких выступлений на сцене. Журнал "Наука и жизнь" напишет о ней статью под названием "Чудеса природы". Например, так: "Теперь никого не удивишь сиамскими близнецами или телёнком с двумя головами. То ли дело летающая женщина Марина Галкина. Однажды утром она..." - и так далее.
Хотя, конечно, мало радости фигурировать рядом с сиамскими близнецами или телёнком с двумя головами. Ведь не урод же она какой-нибудь. Но - поди-ка, докажи это! Мужчины теперь от неё просто шарахаться будут. Ведь им нужна нормальная женщина, а не феномен какой-то, которого после смерти заспиртуют и в музее показывать будут. Им нужно, чтобы продукты покупала, обеды готовила, все их капризы выносила, а не летала по поднебесью и не проводила всю свою жизнь на научных симпозиумах. Да, пожалуй, всякие надежды на личную жизнь придется оставить. Кому она нужна такая. Кругом нормальных женщин полно. И даже девушек.
И насчёт того, что теперь она не будет больше опаздывать на работу - тоже иллюзия. Ведь нет никаких правил, регулирующих полёты в черте города. Пользуясь случаем, каждый гаишник будет к ней придираться. Вся получка на штрафы уйдет. Правила уличного движения заставят сдавать. Тогда уж точно, ни одного дня без опозданий не обойдётся. Да ещё, пожалуй, глаза в полете какой-нибудь мальчишка из рогатки выбьет. Просто так, из любви к искусству. А она на всю жизнь калекой останется. Не дай бог. Ведь у неё мать-старушка и маленькая дочь. Зачем же зря рисковать собой. Разве ей плохо жилось до сих пор, когда всё было как обычно, безо всяких чудес? Ей, слава богу, уже не семнадцать лет, чтобы вот так, очертя голову, в разные авантюры пускаться.
А, главное, опять эта Нина Петровна! Увидит, как Марина за пять минут до начала работы в окно влетает, скривит губы и обязательно скажет: "Летуны нам не нужны". И её вполне можно понять - ведь сама она в свои пятьдесят лет ежедневно полтора часа на дорогу в один конец тратит. На работу приезжает уже вся выдохшаяся, а тут Марина: свежая, весёлая, порхает себе как птичка. Ангелу бы обидно стало, не то что Нине Петровне. А уж Нина Петровна никому ничего не прощает. Это точно. Тут-то она Марину поедом съест. Ни отгулов тебе, ни премий. А уж об отпуске в летнее время и говорить нечего. Да ещё работу всего отдела на Марину свалит.
Господи, да за что же на Марину такая напасть свалилась? Жила себе, горя не знала, а тут на вот тебе, пожалуйста! Вечно с ней что-нибудь дикое происходит. В позапрошлом году вилку проглотила, в прошлом - ногу сломала, а теперь и вообще нет слов. Слава богу, что у неё хватило ума поразмыслить обо всём заранее. Она всегда умела логически мыслить, не то что другие. Только благодаря этому и смогла сейчас предупредить столько бед!
Марина вскочила с постели, наскоро причесалась, схватила сумки и бросилась на автобусную остановку. К счастью, жизнь снова вошла в свою привычную колею: как всегда, перед носом ушел переполненный автобус, а это значило, что сегодня она снова опоздает на работу...
Беловежская пуща.
Беда приключилась однажды вечером, когда начальник, увлекшись бичеванием отдельных недостатков отдельных сотрудников НИИ, изо всей силы ударил кулаком по столу. Маслов сидел в первом ряду и в голове у него что-то тихо звякнуло. С тех пор он стал сам не свой, а точнее - начал слышать чужие мысли.
Говорит, например, Зиночка, что вчера вечером пришла домой из компании в два часа ночи, а он эти её слова почти и не слышит. Зато очень громко звучат её мысли: "Господи, ну когда же на самом деле хоть кто-нибудь пригласит меня в кино?" Говорит ему Зайцев о вчерашнем футболе, а слова заглушаются мыслями, как бы скорее домой удрать и чтобы начальник не заметил. Говорит Елисеев о хорошей погоде, а сам так громко-громко, просто невыносимо даже, думает - даст ему Маслов взаймы до получки рублей пятьдесят или нет, и нельзя ли будет потом эти деньги потихонечку заиграть?
Понятно, что чужие мысли Маслову абсолютно не нужны, у него и своих навалом. К тому же хочется все-таки с коллективом хорошие отношения иметь. Стал он нервный какой-то, замкнутый. Реакция у него замедлилась, даже все сотрудники это заметили. Не знали они, конечно, что он просто разоблачить себя боялся и потому долго ответы обдумывал. Чтобы, не дай бог, не ответить невпопад на мысли вместо слов. Кому может быть приятно, если его мысли читают? Возненавидят его тогда. Как белая ворона в коллективе окажется.
От раздвоения мыслей и слов собеседников у Маслова всё время стоял шум в ушах. Фразы и мысли накладывались друг на друга и создавали мозаику, чуть ли не ребус, отгадывать который с каждым днём становилось всё мучительней. У Маслова начались постоянные головные боли, он стал избегать окружающих и в конце-концов завалил годовой научный план.
Как ни крепился Маслов, но ему всё-таки пришлось пойти к психиатру. Психиатром оказалась молодая интересная женщина типа "львица". Она расспрашивала о симптомах, писала историю болезни, а сама при этом думала, что до конца работы ещё далеко, в приёмной полно психов и опять она сегодня не сможет посмотреть по телевизору восемнадцатую серию фильма "И нашим и вашим".
И тогда Маслов не вынес. Он раскололся. Он орал, как на базаре. Что только идиоты могут смотреть этот ублюдочный фильм, чтобы потом неделямии говорить о нём на работе! Что таких лощеных дур сейчас, к сожалению, развелось слишком много. Снаружи густо, а внутри пусто. И так далее и тому подобное.
Маслова долго держали в психиатрической больнице, пока, наконец, не убедились, что он, действительно, слышит чужие мысли. Тогда его перевели во ВНИИ нейрохирургии и костного мозга. Здесь было еще тошнее, чем в психушке. Его обследовали десятки ученых, сотни диссертаций были защищены на тему, что чтение чужих мыслей - досужие вымыслы буржуазной науки, несовместимые с новейшими научными данными.
Конечно, во ВНИИ нейрохирургии никто уже не держал Маслова насильно. Просто все его убеждали, что он должен здесь оставаться в интересах науки. И совестливый Маслов терпел. К тому же, возвращаться в свой коллектив ему ужасно не хотелось.
Наконец обследования закончились, все, кому надо, защитили диссертации и Маслов вернулся домой. Здоровье его расстроилось окончательно. В современной медицине он изверился и начал лечиться самостоятельно: пил тройчатку, ходил на массаж и даже как-то съездил на Мацесту. Болезнь не проходила.
И тогда один умный человек посоветовал обратиться к древней старушке в Загоскино. Если, конечно, она ещё не померла. Старушка оказалась жива. Она сказала, что вся беда Маслова оттого, что он и его собеседники говорят на разных языках. По-научному это называется "я тебе брито, а ты мне - стрижено", а по-простому - некоммуникабельность. И вылечиться от этой напасти вполне возможно. Надо только найти такого человека, у которого слова и мысли совпадают. И разговаривать с ним как можно больше. Раз Маслов молодой неженатый мужчина, то желательно, чтобы это была девушка - добрая, нежная и чистая. И тогда всё как рукой снимет.
Вы спросите, чем кончилась эта история? А ничем, вот чем. Маслов везде побывал в поисках этой девушки. Да ведь где её такую в наше время сыщешь? Такие давным-давно перевелись все. Иногда даже казалось Маслову, что нашел он её. Спросит его в метро какая-нибудь девушка, который час. Обрадуется он и говорит: "Пол пятого". Да не тут-то было. У неё в это время совсем другие мысли: "Женат он или нет? Конечно, у него ни рожи ни кожи, ну да если зарплата ничего, то и такой сойдёт". И бежит Маслов вдаль как прокаженный, проклиная себя за увечье, которое не позволяет ему ни с одной девушкой сблизиться.