— Позвольте мне увидеть следы самому, — сказал Когиа, надеясь выиграть время, поскольку время было именно тем, что ему было необходимо.
— Ты можешь их увидеть, — сказал Мустафа, и все вслед за ним вышли из дома. Слуга, принёсший землю, показал им следы. Они вели в направлении дома Абдуллы Хусейна, и такие же следы направлялись обратно к дому Ахмеда.
Двое слуг держали Когию, пока он с тревогой смотрел на эти следы. Он сразу увидел, что доказательства против него, хотя и казались незначительными, но при внимательном рассмотрении оказывались подавляющими. Его мозг работал быстро, и он посмотрел на узлы, связывавшие его ноги, изучая их несколько мгновений. Он чувствовал, что они были завязаны довольно слабо, и если бы ему удалось хотя бы на несколько мгновений отвлечь внимание своих похитителей, он смог бы сбросить путы и сбежать, если сумеет опередить тех кто будет его преследовать. Короткая мысль быстро создала такой повод, и простое решение проблемы вспыхнуло в его мозгу, как молния, пока он стоял там.
— Пожар! Пожар! — внезапно закричал он, указывая на дом вдалеке. Секунд на двадцать двое его стражей ослабили хватку и посмотрели в указанном им направлении. Остальные тоже смотрели в том же направлении, и пока они искали глазами огонь, он быстро высвободился из пут, связывавших его ноги, и быстро побежал по улице в противоположном направлении, прежде чем они увидели, что огня нет, и повернулись, чтобы посмотреть на него.
На бегу он быстро сорвал верёвки из рук, и когда Мустафа пришёл в себя и пустился в погоню, Когиа был уже на расстоянии более ста футов. Остальные бросились в погоню во главе с Мустафой, но беглец ускользнул от них и вскоре скрылся из виду.
Преследователи печально вернулись в дом и вошли внутрь.
— Ну вот и всё! — сказал Акмат. — Этот тип расскажет своему злобному хозяину всё, что знает, и тогда его будет трудно бросить собакам. Почему мы не смотрели за ним внимательнее? Мы должны были догадаться, что его слова были всего лишь уловкой, чтобы отвлечь наше внимание и дать ему время сбросить с ног эти адские оковы. Что ж, теперь дело сделано, и незачем плакать над пролитым молоком. Лучшее, что мы можем сделать, это следить за домом Абдуллы и не пустить его туда. Я пришлю нескольких слуг, чтобы они сделали это, потому что он не мог за это время сделать обходной манёвр.
— Ты говоришь правду, сын мой, — сказал его отец и, повернувшись к слугам, которые были в комнате, отсчитал восемь самых сильных и верных из них, выстроил в ряд и сказал им, что они должны делать, подробно объяснив всё. Затем они покинули дом, чтобы выполнить свою миссию, а Ахмед повернулся к своим сыновьям и продолжил разговор.
— Мы в очень затруднительном положении, — сказал он, имея в виду то, что только что произошло. — Интересно, почему этот Абдулла Хусейн взял на себя смелость вмешиваться в наши дела? За всем, что он сделал, должно быть что-то, и мы должны выяснить, что это такое, как я уже говорил вчера.
— Совершенно верно, — сказал Мустафа, — но как нам это сделать?
— Этого я ещё не решил, — ответил Ахмед. — В этом оскорбительном письме он сообщает, что даёт нам три дня, чтобы покинуть Багдад, и если по истечении этих трёх дней мы не уедем, он силой изгонит нас из города. Как ты думаешь, Мустафа, что нам лучше всего сделать?
— Оставаться здесь, — сказал Мустафа. — Я не думаю, что он сможет причинить нам какой-либо вред. Полагаю, то, что он написал, было простым бахвальством, и он намеревался лишь напугать нас и заставить бежать. У него полно таких маленьких уловок, и всё же обычно он выполняет свои обещания. Нам не помешает быть начеку, потому что он не станет долго бездействовать.
— Думаю, ты прав, — сказал Ахмед. — Не помешает держать глаза открытыми на любые уловки, чтобы не пропустить ни одной хитрости, которую он может затеять. Что это?
В соседней комнате между слугами и каким-то незнакомцем, который вроде как хотел увидеть своего хозяина, шла оживлённая дискуссия.
— В чём проблема? — сказал Мустафа, выглядывая в дверь.
— Один человек желает увидеть вашего дядю, господин, — объявил один из слуг. Мы думали, что вы все заняты, и не позволили ему вас беспокоить.
— Введите его, — сказал Эмир, присоединяясь к кузену у двери.
В комнату вошёл очень высокий, бедно одетый мужчина и поклонился поднявшемуся на ноги Ахмеду.
— Чего вы хотите, господин? — быстро спросил он, однако тон его был любезным.
— Я хочу поговорить с вами вас наедине и по важному делу, господин, — сказал мужчина голосом, который свидетельствовал о его неважном здоровье.