— Ты прав, — прошептал Мустафа в ответ. — Это единственный разумный поступок для нас. Ты, несомненно, заметил, что за нами постоянно шпионят таящиеся люди.
— Да, заметил. Я написал письмо на куске пергамента, который нашёл, намереваясь бросить его в окно первому прохожему, которого я мог бы знать, как вдруг из-за занавеси выскочил человек, выхватил его у меня из рук и выбежал из комнаты, несомненно, чтобы рассказать об этом своему хозяину.
В этот момент из-за гобелена вышел африканец и, поклонившись им, сказал:
— Господа, вы можете говорить вслух всё, что пожелаете, но не должны шептаться. Мой хозяин приказал мне сообщить вам об этом. Поэтому я прошу, чтобы после этого вы не говорили ничего такого, что не было бы слышно. С этими словами он шагнул за гобелен, и они больше его не видели.
— Какая наглость с его стороны! — сказал Акмат. — Он вёл себя так, словно был нашим хозяином. Если он снова нас перебьёт, я выскажу ему всё что об этом думаю.
— Если ты это сделаешь, — раздался голос из-за гобелена, — я доложу своему хозяину, и он не позволит вам быть вместе.
— Это было бы совершенно в его духе! — парировал Акмат.
Ответа на это не последовало, и двоюродные братья продолжали говорить о разных пустяках.
Наконец Акмат попрощался с Мустафой и вышел из комнаты, чтобы вернуться к себе.
Мустафа ещё долго сидел в раздумьях после того, как ушёл. «Может ли найтись какой-нибудь возможный способ сбежать?» — снова и снова задавал он себе вопрос, и ответ всегда оказывался одним и тем же: — «Ни единого». «Должен быть», — отвечал он себе и снова задумывался. Все способы побега, о которых он читал в книгах, проносились у него в голове, но ни один из них не казался приемлемым. Подкуп был совершенно невозможен, поскольку у него не было денег и, кроме того, он знал, что Абдулла предусмотрел все меры на случай такой ситуации. Мустафа весьма удивился бы, если бы он этого не сделал.
«Однако нет ничего невозможного, — произнёс он про себя. — Должен быть какой-то выход, и если он есть, я его найду».
Затем он задался вопросом, не попытаются ли слуги спасти его. Нет, если бы они так сделали, это было бы бесполезно, поскольку Абдулла наверняка узнал бы об этом и завёл их в ловушку или же сбил со следа.
В этот момент в комнату вошёл слуга с куском папируса в руке и протянул его Мустафе. В нём было написано следующее:
Следуй туда, куда поведёт тебя принёсший эту записку, и знай, что у меня есть веская причина удалить тебя из комнаты, где ты сейчас находишься.
Абдулла.
Мустафа бросился к окну, в его голове зародилось подозрение, которое через мгновение оправдалось. По улице шли несколько человек, среди которых он узнал слуг своего дяди. Их было по меньшей мере сорок, и все были в доспехах и вооружены мечами, копьями и другим оружием того времени.
Лишь на мгновение он успел задуматься об их появлении, потому что слуга прыгнул на него и швырнул на пол. В этот момент вошли ещё несколько человек и вынесли его из комнаты. Мустафа пинался, кусался, царапался, наносил удары и делал всё, что было в его силах, чтобы освободиться от них.
Однако его борьба оказалась безрезультатной и, поняв это, он попросил позволить ему встать на ноги и идти, пообещав, что не будет предпринимать никаких попыток сбежать. После некоторого разговора между собой на языке, которого он не понимал, они позволили ему сделать это, а затем продолжили своё путешествие, держась вокруг Мустафы.
Они прошли через множество богато обставленных комнат и наконец подошли к тяжёлой железной двери. Она была не заперта. Они прошли через неё и оказались в тёмном коридоре, в котором слабо мерцали несколько факелов.
Этот коридор оказался футов сорока в длину, и в конце его они подошли к ещё одной железной двери, похожей на первую. Отперев её, они вошли в другой коридор, который оказался очень коротким, в конце которого оказалась лестница. Внизу её была ещё одна дверь, открыв которую, они оказались на верхней части винтовой лестницы, которая, казалось, бесконечно уходила вниз.
Её освещали ряды факелов, но конца им не было видно. Сама лестница была каменной и во многих местах скользкой от слизи и воды. Над ними царила кромешная тьма, а по сторонам ничего не было видно. Странной и непривычной была эта картина, и Мустафа почти испугался кажущейся необъятности места, в котором они находились.