Капитан уже собирался возобновить разговор на эту тему, как вдруг его внимание привлекло странное волнение в воде недалеко от корабля.
В море плавал какой-то продолговатый предмет серого цвета и очень блестящий. Современный человек назвал бы его сигарообразным. Он имел около 15 футов в длину и 6 футов в центре, сужаясь к острому концу.
Половина этого объекта находилась над водой, а остальная часть была погружена в воду. Вокруг летало с дюжину морских птиц, кричавших от ярости и ужаса. Причина этого вскоре стала очевидна.
У ватерлинии появилась уродливая голова, и какое-то странное существо медленно поднялось из моря. Это был крупный краб, передняя часть тела которого чем-то напоминала лобстера. В своих клешнях он держал молодую чайку, которая тщетно пыталась вырваться. Вот почему кричали морские птицы.
Мустафа с изумлением смотрел на это. Он сразу понял, что должно было произойти.
Краб, или кто бы он ни был, бежал по продолговатому объекту, когда мимо пролетела стая птиц, и одна из них спикировала на краба, сбив его в море. Краб схватил птицу за ногу, когда та упала в воду, и не смогла вырваться. На крики птицы вернулись её товарищи по стае, и теперь они пытались убить краба.
Преисполненный жалости к бедному существу, Мустафа попросил пистолет, и один из матросов принёс его ему.
Он прицелился в краба и выстрелил. Дым и последовавшая за этим птичья суматоха, поразили его. Вся стая дружно улетела с дикими криками и вскоре скрылась из виду.
В краба попала пуля, и он мгновенно выпустил свою добычу. Птица сделала слабую попытку подняться в воздух и сумела пролететь довольно большое расстояние, а затем упала в полном изнеможении прямо к ногам Мустафы. Краб исчез.
Мустафа поднял чайку и взглянул на странный объект в море. К его удивлению, он оказался далеко за кормой и почти скрылся из виду. Внезапно он выпрыгнул в воздух, демонстрируя всю свою длину, а затем носом вперед погрузился в море и исчез из вида.
— Что это могло быть? — спросил Мустафа, обращаясь к капитану, наблюдавшему за этим.
— Я не могу вам этого сказать, — ответил Бейбар. — Это выше моего понимания.
Он взглянул в том направлении, где несколько мгновений назад находилось торговое судно. Оно всё ещё следовало за ними, но находилось на расстоянии не менее трёх миль.
«Что бы это могло означать?» — подумал Мустафа.
— Что ты собираешься делать с этой чайкой? — спросил капитан, переводя разговор в другое русло.
— Первое, что я собираюсь сделать, это перевязать ей ногу.
Находившийся неподалёку матрос предложил ему полоску ткани. Он отлично справился с перевязкой раны, и хотя птица была очень напугана, она, казалось, понимала, что он не причинит ей никакого вреда.
— Ого, что это? — произнёс Мустафа, осматривавший её крылья. Прямо под левым крылом он нашёл кусочек пергамента, привязанный к одному из перьев.
Он снял его и отпустил птицу на свободу. Та взлетела и вскоре скрылась из виду. Тогда он развернул пергамент. На нём было несколько странных символов. Мустафа не мог их понять. Он передал его Бейбару, но тот тоже ничего не понял.
— Как ты думаешь, что это значит? — спросил Мустафа.
— Я не могу тебе сказать, — был ответ Бейбара. — Мне кажется, что это китайская письменность, хотя я не думаю, что это именно она.
Мустафа взял его и просмотрел ещё раз. Ттам было написано следующее:
— Прочитайте задом наперёд, — предложил Мустафа через некоторое время. — Начнём с правого конца первой строки и посмотрим, что получится.
Он попробовал.
— Ах! Так и есть, — сказал он.
— Ты прав, — произнёс капитан, заглядывая через плечо. Мустафа дочитал его до конца, а затем прочёл так, как если бы оно было написано в обычной манере. Послание гласило:
Тебе, верховный жрец Почитателей Пламени, шлю привет в этот день 2 июля 1650 года.
С момента нашей последней встречи в Багдаде за день до вашего отплытия ничего примечательного не произошло. Я отправил алмазы в место назначения, куда, как я надеюсь, ты скоро прибудешь с пленниками.
Верный слуга твой,
……
— Молодец, Мустафа, молодец! — восторженно воскликнул капитан, когда его спутник закончил чтение. — Я сам бы никогда так не смог.
— Мне кажется, я неплохо справился, — сказал Мустафа, — но что нам может дать это послание?