Абдулла замолчал и наблюдал за писцом, пока тот не закончил. Затем он поднял голову, прекратив писать, и кади продолжил судебное разбирательство.
Он взял лежащий рядом с ним кусок пергамента и прочёл с него следующее:
Обвинение
Абдулла Хусейн, вы обвиняетесь в том, что состоите в тайном обществе Почитателей Пламени, что является преступлением, караемым смертной казнью. Если вы сможете доказать свою невиновность, вас отпустят на свободу, но если не сумеете этого сделать, то умрёте.
Подписано,
Слатин Бааббек,
паша Багдада,
…,
кади
— Таково обвинение, — сказал кади. — Ты можешь защищать себя, как сумеешь. Писец, следи за тем, чтобы не допустить ошибок. Абдулла, ты должен говорить медленно и отчётливо, а всем остальным следует молчать.
Абдулла выпрямился и прочистил горло, чтобы заговорить. На его лице было выражение тревоги и беспокойства, казалось, что он в отчаянии. Его лицо побледнело, когда он начал говорить. Он сказал следующее:
— Я, Абдулла Хусейн, заявляю, что это обвинение ложно и я могу доказать свою невиновность. Я уверен, что все мои друзья, арестованные вместе со мной, также докажут это. У меня в кармане есть документы, которые доказывают, что я был настоящим сыном Когия Дага и что этот Мустафа — самозванец!
— Дайте мне посмотреть, — сказал кади, дрожа от изумления. Голова у него шла кругом, и он не подумал, что пленник закован в цепи. Все взгляды были в изумлении прикованы к Абдулле, и все, казалось, застыли на месте. Мустафа едва не потерял сознание и не знал, что делать.
— Снимите с него оковы, — сказал кади солдатам, едва ли понимая, что он говорит.
— Да, освободите его, и пусть он передаст нам бумагу, — сказал паша, не представляя, что может случиться.
Солдаты механически выполнили приказ, и длинные цепи упали к ногам Абдуллы, оставив его свободным.
Он быстро вытащил из кармана тяжёлый пакет, быстро развязал его и, подойдя к кади, бросил ему на колени. Кади медленно развернул его, и все взгляды были прикованы к нему; никто не видел ничего другого и не думал ни о чём другом, в том числе про Абдуллу. Они его вообще не замечали, а когда кади оторвал взгляд от свитка пергамента, чтобы поговорить с ним, его уже не было!
Во время волнения, которое последовало за передачей пакета кади, он вышел из комнаты и сбежал.
Мгновенно поднялся шум, и все, кроме Мустафы и кади, бросились в погоню. Солдаты и паша увели своих пленников, и через несколько мгновений в комнате воцарилась тишина.
— Подойди сюда, — сказал кади Мустафе. Мустафа машинально повиновался и, поднявшись на ноги, подошёл к старику, опустился на колени и посмотрел на пергамент, представленный ему на рассмотрение. Он заподозрил неладное еще прежде, чем увидел ряд заглавных букв, а затем рухнул навзничь и закрыл лицо руками, не зная, смеяться ему или плакать. Слова эти были следующими:
КАКИЕ ЖЕ ВЫ ДУРАКИ! МОЯ ПСИХИЧЕСКАЯ СИЛА ПРЕВОСХОДИТ ВСЕ ВАШИ РАССУЖДЕНИЯ!
Глава XXI
Пересечём пространство и время и вернёмся в 1595 год.
В южных землях и на побережье Средиземного моря была весна. В Константинополе на Босфоре царила суета и шум. В гавани и рядом с ней стояли суда самых разных видов. Среди них были два очень больших турецких корабля, на борту которых было много орудий. Они как раз собирались выйти в открытое море для долгого плавания. Это были двое известных корсаров, которых боялись капитаны всех торговых судов других стран.
Капитаном самого крупного корабля был молодой человек лет тридцати или около того по имени Когия Даг. Вторым капитаном был человек по имени Константин Хусейн, и он был самым опасным из этих двоих, хотя его корабль был меньше.