В сопровождении этих вооружённый до зубов людей он вошёл в каюту Константина. Был полдень, и Константин обедал. С ним была Мари Кардуи, француженка-горничная, и они, казалось, относились друг к другу довольно дружелюбно.
Когия остановился в дверях, и некоторое время наблюдал за ними, прежде чем заговорить. Мари пила белое вино, налитое ею из бутылки, а Константин собирался произнести какую-то шутку.
Внезапно француженка пошатнулась на стуле, её лицо побледнело, и она упала на пол. Полупустой стакан вина упал вместе с ней, разбившись на тысячу осколков, и жидкость залила ей платье.
Когия прыгнул вперёд, поднял её на руки и спросил, в чём дело.
— Я отравлена, — задыхаясь, пролепетала она, упала замертво, содрогнувшись в конвульсиях судорогами, и замерла в неподвижности на полу.
— Ты дьявол! — крикнул Когия, вскочив на ноги и потянувшись к Константину. — Ты её отравил!
Он схватил бутылку вина и попытался влить её содержимое в горло Константина, но тот оказался слишком проворен и выбил бутылку из его рук.
Прежде чем кто-либо успел что-либо предпринять, люди Когии двинулись вперёд и попытались их разнять. Оба были вне себя от ярости и гнева и рычали друг на друга, как два волка над телом убитого ими оленя.
— Я говорю тебе, что ты её отравил, — задыхаясь, произнёс Когия.
— Я этого не делал, — ответил другой.
— Ты врёшь!
— И ты тоже.
— Отпусти меня, — сказал Когия человеку, который держал его и, встряхнувшись, направился к Константину, прежде чем тот успел что-либо предпринять. Он прыгнул на него, как тигр, и швырнул на пол прежде, чем изумлённые матросы смогли его остановить.
Константин был очень проворным и, вероятно, более сильным из них двоих, но его сила мало помогла ему, когда Когия сбил его с ног.
Он железной хваткой сжал ему горло и не отпускал. Множество рук оттаскивало его, но он держался со сверхчеловеческой силой и медленно душил своего врага насмерть.
Константин задыхался, его лицо побледнело. С безумной судорожной силой он пытался разжать эти железные пальцы, но не мог и, наконец, упал навзничь, закрыв глаза.
Когия, решив, что он мёртв, ослабил хватку и позволил своим людям поднять себя на ноги.
Прежде чем он успел встать, Константин вскочил и бросился на него, как лев. Измотанный до предела своих сил, он притворился мёртвым, чтобы вырваться из рук своего врага.
Когия отшатнулся и упал бы, если б его люди не поймали его и не удержали на ногах.
Чтобы сдержать Константина, понадобилось три человека, потому что он был ужасно зол и хотел убить его голыми руками.
— Отпустите меня, — сказал Константин, изо всех сил пытаясь вырваться из рук тех, кто его удерживал.
Но они знали, что лучше не позволять ему освободиться, и не сделали этого. Наоборот, его начали связывать верёвками. Тогда он позвал на помощь, и в каюту прибежали его люди. Между людьми Когии и матросами Константина завязалась драка, закончившаяся победой последнего. Когию связали, как и его людей, и их всех вывели на палубу. Их сопровождал Константин.
По его приказу их выстроили в шеренгу, и Константин обратился к ним:
— Ваш капитан, Когия Даг, ворвался в мою каюту как раз в тот момент, когда женщина, которая должна была стать моей женой, упала замертво. Я не знаю, что её убило, но думаю, что её вино было отравлено. Кто его отравил, я не знаю, но сильно подозреваю, что это сделал Когия, который, несомненно, собирался сделать так, чтобы я его выпил. Однако эта дама выпила его вместо меня, и теперь она лежит мёртвой на полу в моей каюте. После этого Когия бросился на меня и попытался убить, но мое превосходство не позволило ему одержать. Теперь вы видите, что он наш пленник. Что делать с таким негодяем?
— Смерть, — хором ответили матросы Константина. — Он заслуживает смерти.
— Я прекрасно это знаю, — сказал Константин, — но хочу дать ему шанс на жизнь. Он должен сразиться со мной сейчас на дуэли. Поскольку ему брошен вызов, у него есть право на выбор оружия.
— Ты не заслуживаешь этой чести, — надменно сказал Когия, — но я буду сражаться с тобой, если ты того пожелаешь. В качестве оружия я выбираю мечи, потому что это оружие, которым сражаются господа, да и убийцы тоже, хотя иногда они предпочитают делать свою работу при помощи отравленного вина.
Константин проигнорировал оскорбление, хотя его лицо покраснело, и велел мужчине принести два меча.
— Почему мы не можем сражаться своими? — спросил Когия.