Впереди, за лесистыми отрогами, на фоне темнеющего неба возвышалась зловещая гора Имш.
Деви судорожно цеплялась за руки Конана, когда чудовищный вихрь разжал ее онемевшие пальцы и вырвал из объятий киммерийца. Неведомая сила стремительно затягивала в алый омут, ослепив и оглушив вендийку. Она хотела закричать, но дыхание перехватило, голос пропал. Сквозь красноватый, искрящийся туман она успела увидеть стремительно удаляющуюся дорогу и стоящего на ней варвара. Казалось, прошло лишь мгновение, и вот уже навстречу стремительно понеслись склоны Имша. Жазмина вскинула руки, пытаясь защититься от казавшегося неминуемым падения, но тут сознание ее не выдержало перенесенных потрясений, и она погрузилось в спасительное беспамятство.
Когда девушка очнулась, ей показалось, что падение все еще продолжается. Она вскрикнула, но тут же осознала, что лежит на чем-то мягком: под пальцами был надушенный благовониями мех покрывала.
Оглядевшись, она поняла, что лежит на подиуме, покрытом шкурой черной пантеры. Углы ложа украшали искусно вырезанные из нефрита курильницы, изображавшие драконов с разверстыми пастями. Они матово поблескивали в неясном свете. У стен, украшенных темными гобеленами с таинственными знаками, перевитыми извивающимися змеиными телами, стояли низкие эбеновые столики, на которых размещались двенадцатирожковые канделябры. Вставленные в них темно-зеленые свечи горели странным холодным пламенем, почти не дающим света и не отбрасывающим тени. В этом мрачном помещении с темными углами не было ни дверей, ни окон, если только они не скрывались за гобеленами. Обитель тайн и неясного страха, который расползался отовсюду…
Повернув голову, Жазмина заметила фигуру человека, сидевшего со скрещенными ногами, казалось, прямо на сгустившемся воздухе. Мужчина задумчиво поглядывал на нее. Длинная тога из шитого золотом черного бархата окутывала его, руки скрывали длинные рукава нижнего одеяния, на выбритой голове надета была круглая бархатная шапочка. Лицо его было довольно привлекательным и могло бы показаться даже кротким, если бы не пронзительные и вместе с тем как бы подернутые дымкой глаза. Ничто не изменилось в этом лице, когда мужчина заметил, что Деви пришла в себя.
Чувствуя, как по ее телу бегут холодные мурашки, Жазмина приподнялась на локте и, стараясь скрыть дрожь, спросила:
— Кто ты?
— Я — властелин Имша, — отвечал мужчина глубоким звучным голосом, словно в тиши полей раздались спокойные удары бронзового колокола.
— Зачем я здесь? — спросила Деви, чувствуя, как жалко и беспомощно звучат ее слова.
— Разве ты не искала встречи со мной?
— Если ты — один из Черных Колдунов, то да! — дерзко бросила она, понимая, что он и так читает ее мысли.
Властелин Имша тихо, не разжимая губ, рассмеялся, и от смеха его по телу Деви вновь побежали мурашки страха.
— Ты собиралась послать детей гор против Колдунов Имша, — слегка улыбаясь, сказал человек в черном. — Я читаю это в твоих мыслях, княжна. Твой слабый человеческий рассудок полнится забавными мечтами о кровавой мести.
— Вы убили моего брата! — растущий в душе гнев победил страх Деви. — Зачем вы это сделали? Жрецы говорят, что Колдуны Имша выше человеческих дел, а Мехараджуб Вендии ничего вам не сделал. Так почему Бунда Чанд мертв?
— Простому смертному не дано понимать причины, побуждающие магов действовать так или иначе, — надменно отвечал властелин. — Скажу только, что мои аколиты, забравшие власть над жрецами Тарима в храмах Турана, настаивали, чтобы я оказал содействие Ездигерду. По некоторым соображениям я согласился. Ты все равно не способна понять всю глубину моих рассуждений, учитывающих длинную, запутанную цепь причин и следствий, поэтому для тебя достаточно знать, что я уже сказал.
— Я понимаю только, что мой брат мертв! — вскричала Деви с болью и ненавистью. Она встала на колени, напряженная, с яростно горящими глазами, словно зверь, чья шкура покрывала ложе, вдруг ожил и воплотился в теле женщины, готовой к смертельному броску.
— Так хотел Ездигерд, — словно не замечая перемен, происшедших с Деви, ровно отвечал ее собеседник. — Мой мимолетный каприз помог ему осуществить притязания.
— Ездигерд твой вассал? — Жазмина пробовала скрыть бурю чувств и казаться спокойной, даже кокетливой. Она словно невзначай поправила прическу — пальцы наткнулись на перламутровую рукоять галзайского стилета, выглядывающую из пышных волос, словно безобидное украшение.