Поняв, что противник дал деру, Конан бросился было вперед, и только чутье опытного воина заставило его отпрянуть за миг до того, как сверху рухнула огромная каменная глыба — на то место, где нога варвара только что коснулась пола. Киммериец кинулся вдоль наружной стены, криком призывая остальных следовать за собой.
Аколиты отступили с первого оборонительного рубежа. Когда Конан обогнул башню, он увидел их зеленые спины далеко впереди. Войдя в боевой раж, варвар ринулся вслед за ними. Керим Шах со своими людьми наступали ему на пятки. Первая победа заставила иракзаев на время позабыть мрачные мысли о неминуемой смерти: они неслись вслед за своим предводителем, исторгая боевые вопли и размахивая оружием.
Башня стояла на нижнем крае узкого плато, чуть заметно повышавшегося в сторону крепости. Достигнув того места, где плато, казалось, упиралось в круто вздымавшийся склон Имша, аколиты вдруг исчезли. Через несколько минут преследователи оказались там и застыли, пораженные открывшейся картиной.
Плато оканчивалось глубокой расщелиной шириной в несколько сот футов, шедшей, очевидно, вокруг всей горы, словно огромный крепостной ров. Он был до краев наполнен странным розоватым, искрящимся и переливающимся туманом.
— Куда они делись? — спросил запыхавшийся туранец. — Не могли же они спрыгнуть…
Он замолчал, заметив к своему изумлению на глубине пятисот футов, двигающихся по сверкающему, словно серебро, дну расщелины шестерых аколитов в зеленых тогах. Их силуэты были смазаны и плохо различимы, словно беглецов отделяла от преследователей толща воды. Аколиты шли друг за другом, направляясь к противоположной стене пропасти.
Ругнувшись, Керим Шах поднял лук и пустил вниз стрелу. Как уже успел убедиться киммериец, стрелок он был отменный. Но на этот раз стрела не достигла цели: попав в розовый туман, наполнявший расщелину, она словно замедлила полет и упала далеко в стороне от фигурок в зеленых тогах.
— Если они смогли спуститься туда, то и мы сможем! — сказал Конан стоящему рядом Керим Шаху, который с удивлением наблюдал за странным полетом своей стрелы. — Я что-то не видел у них крыльев…
Он напряженно вглядывался вниз и вдруг заметил, что аколиты держатся золотистой полоски, пересекающей дно каньона. «Держись золотой жилы!» — зазвучал в его памяти голос Хемсы, и киммериец наконец понял, что они означали. Перегнувшись через край обрыва, он заметил на стене расщелины тонкую полосу сверкающего золота: она начиналась прямо у них под ногами и тянулась через серебряное дно расщелины до противоположного края. И еще он увидел, что золотая жила идет вниз по стене вдоль крутой лестницы, выдолбленной в камнях и незаметной, если не заглянуть за край обрыва.
Керим Шах стоял рядом, нисколько не опасаясь высоты, и тоже рассматривал лестницу.
— Ты прав, — сказал он, — летать им не за чем. Давай спускаться…
Он вдруг с кошачьей ловкостью отпрыгнул в сторону: искусанный псом иракзай, оскалив зубы, с безумным воплем бросился на него. Промахнувшись, он головой вниз полетел в пропасть. Столпившиеся на ее краю воины с удивлением наблюдали, как тело безумца, вместо того, чтобы камнем кануть на дно, медленно плывет сквозь искрящуюся мглу, словно погружаясь в воду. Руки и ноги его судорожно подергивались, он перевернулся в воздухе, и стало видно лицо, искаженное скорее болью, чем гримасой безумия. Наконец несчастный достиг дна и остался лежать недвижим.
— В этой расщелине нас подстерегает смерть, — выговорил Керим Шах, отшатнувшись от искрящегося розового тумана, клубы которого почти касались его ног. — Что думаешь делать, Конан?
— Идти дальше, — мрачно ответил киммериец. — Эти аколиты — все же люди: если туман не убил их, значит не убьет и нас.
Он потуже затянул бакарийский пояс, наткнувшись рукой на спрятанный под ним подарок Хемсы. Он совсем забыл о нем и сейчас размышлял: не эта ли штука спасала его до сих пор, подставляя другие жертвы?
Аколиты уже достигли противоположной стены пропасти, и теперь ползли по ней вверх, как большие зеленые мухи. Конан опустил ноги на первое углубление лестницы и стал осторожно спускаться. Розовый туман окутал ноги, поднимаясь все выше по мере того, как киммериец, ощупывая выдолбленные в камне ступени, погружался в него, словно в воду реки. Туман достиг колен, бедер, пояса, плеч… Конан ощущал его, как моросящий дождь в осеннюю ночь. Он погрузился в эту странную взвесь по шею, минуту поколебался, потом нырнул в туман с головой. И тут же стал задыхаться, что-то сдавило ему ребра, не давая глотнуть воздуха. Отчаянным усилием он подтянулся на руках, словно выныривая из воды, и стал жадно глотать воздух широко открытым ртом.