Некоторое время никто не двигался. Конан застыл, готовый отразить любую атаку. Один из колдунов поднял руку, и к своему ужасу киммериец понял, что это вовсе не человеческая рука… Он стремительно бросился вперед, но тут же остановился, наткнувшись на невидимую преграду, еще более мощную, чем та, что перекрыла выход из замка. На этот раз он ощутил воздействие воли, намного превосходящей волю Хемсы, и не мог двинуться вперед, хотя и понимал, что при желании может отступить назад. Его спутники застыли у него за спиной, еще более беспомощные, не в силах даже пошевелиться.
Чародей с воздетым рукавом кивнул одному из иракзаев, и тот, уставившись перед собой невидящими глазами, неуверенно двинулся вперед, держа бесполезную саблю в опущенной руке. Когда воин поравнялся с Конаном, тот вытянул руку, загораживая ему дорогу. Иракзай был худ, в других условиях киммериец мог бы с легкостью не только удержать его, но и отшвырнуть назад, словно сухую ветку, но сейчас воин легко оттолкнул его руку и побрел дальше, к лестнице. Достигнув ступеней, он опустился на колени и протянул свое оружие колдуну. Тот взял саблю и коротко ударил. Тускло блеснуло лезвие, голова иракзая покатилась по черному мраморному полу. Из обрубка шеи фонтаном хлынула кровь, тело дернулось и застыло с широко раскинутыми руками на плитах пола.
Нечеловеческая ладонь вновь взмыла вверх, подзывая следующую жертву. Жуткая расправа повторилась, и второе тело распростерлось рядом с первым.
Когда третий иракзай прошел мимо Конана навстречу своей погибели, киммериец, который напрасно напрягал мускулы в надежде преодолеть невидимый барьер, вдруг ощутил пробуждение новых, благотворных сил. Они возникли неожиданно, наполняя тело упругой мощью, и варвар своим звериным чутьем сразу понял их источник: левая рука киммерийца невольно дотронулась до стигийского пояса Хемсы. Он сжал его и тут же ощутил новые потоки силы, вливающиеся в онемевшие члены. И вместе с этим приливом Конан почувствовал, как пламенная жажда битвы и мести охватывает его, словно коваль погружает клинок в кузнечный горн…
Третий иракзай уже распрощался с жизнью, когда Конан почувствовал, что сдерживающей его преграды больше нет. Из его горла вырвался грозный крик, а накопившаяся ненависть нашла выход в яростной атаке. Словно буря, ринулся он на колдунов, крепко сжимая левой рукой подарок Хемсы, а в правой держа длинное, блестящее, как луч солнца, лезвие кинжала. Маги не шевельнулись. Даже если они были удивлены, это никак не отразилось на их птичьих лицах: они смотрели на несущегося огромными прыжками варвара холодно и равнодушно. Конан не знал, что сталь не может причинить вреда Черным Колдунам, он не видел, что случилось снаружи замка, когда иракзай послал стрелу в одного из них. Варвар мчался вперед, обуреваемый одной всепоглощающей страстью: вонзить острие в тела врагов, утопить их в крови…
Он поравнялся с алтарем из черного камня, когда, словно молния, промелькнуло воспоминание — умирающий Хемса и его странные слова: «Разбей хрустальный шар!» Решение пришло мгновенно: ни один самый искусный чернокнижник не успел бы прочесть его в мозгу варвара. Кошачьим движением он прыгнул в сторону и оказался на черном монолите, ощущая волны ужаса, накатывающиеся со стороны нефритовой лестницы. Золотые змеи ожили, шипя и норовя укусить дерзкого пришельца, но Конан стремительно обрубил их шеи кинжалом и обрушил удар стали на хрустальный шар. С громовым раскатом кристалл взорвался, осыпав огненными осколками черные плиты пола. Золотые плоды граната, словно мыльные пузыри, всплыли к потолку и исчезли.
Нечеловеческий рев, полный ужаса, эхом отразился от купола. На ступенях лестницы корчились четверо колдунов в черных тогах. На их губах выступила синяя пена, когтистые пальцы беспомощно скребли по зеленому камню. Еще миг — и страшные существа застыли в нелепых позах, распростершись на ступенях. Конан понял, что они мертвы. Четыре обезглавленные змеи по-прежнему обвивали углы алтаря, но теперь в их золотых телах не осталось и признака жизни.
Керим Шах, которого во время этой стремительной битвы отбросила неведомая сила, поднимался с колен. Он потряс головой, словно стараясь избавиться от попавшей в уши воды.
— Ты слышал этот звук, когда разбил шар? — спросил он Конана. — Точно вместе с ним по всему замку разбились тысячи зеркал. Похоже, что в этих плодах граната были заключены души чернокнижников… Но не всех!
Конан обернулся, глянув туда, куда указывал обнаженной саблей туранец.