Удача нам улыбнулась почти сразу. В первом же помещении, которое мы решили проверить, горел свет. Два солдата, очевидно караульные, которым по уставу полагалось сейчас патрулировать заснеженные улицы, внимательно глядя по сторонам и высматривая в зимней ночи врагов рейхскомиссариата, сидели за столом возле почерневшей от времени печки-буржуйки и резались в карты.
– Анафема, смотри, – кивком своего новенького «гевера» Артём указал на окно, в котором мелькали их силуэты.
– Вижу, Броня, тише, – я поднял вверх ладонь, призывая соблюдать тишину.
Задача, на самом деле, стояла абсолютно тривиальная. Судя по тому, что я видел в окне, оружие они отбросили куда-то в дальний угол комнаты. А значит, сопротивления можно было не ожидать.
Собственно говоря, мы просто зашли. Спокойно открыли дверь и наставили на горе-картёжников оружие. Власовцы заметили нас сразу же. Лица их в удивлении вытянулись, глаза полезли из орбит. Один попытался было вскочить, но тут же сам собой понял, что занятие это абсолютно бесполезное. Так что им ничего не оставалось, кроме как обречённо поднять руки и, в своём немом удивлении, медленно опуститься на колени. Я же прижал палец к губам и произнёс:
– Хоть один звук, суки власовские, и ваши мозги окажутся на стенке. Всё ясно? – полушёпотом поставил я их перед фактом.
Они торопливо закивали.
– Броня, обоим руки перетяни. Оружие ваше где, козлы?
Пленники одновременно кивнули в угол комнаты, где, прямо под портретом Вишневского, лежали два «гевера». Новые, пятьдесят четвёртые, смазка блестит от огня мирно потрескивающей печки. Надо же, расщедрились-таки немцы, выдали своим лизоблюдам хорошее оружие. Подачка с барского плеча.
Пока Броня вязал им руки верёвкой, я подошёл к автоматам и, не сводя с власовцев глаз, тихонько разрядил оружие. Как раз в этот момент Артём закончил со связыванием и вопросительно глянул на меня. Я согласно кивнул ему. Через несколько секунду рты обоих предателей были заткнуты тряпичными кляпами. От одного из них тут же раздалось возмущённое мычание, однако небольшая оплеуха по затылку быстро разрешила все недоразумения. Вот теперь можно было говорить по-настоящему:
– Значит так, мразь, слушай меня внимательно, – я спокойно, не производя шума и не повышая голоса, начал свою речь. Артём положил обоих на пол и сидел на их спинах, упираясь коленями в позвоночники, и готовый в любой момент полоснуть каждого ножом по горлу. – Мне от вас нужен ответ лишь на один вопрос. Ответите на него – останетесь живы. Полежите здесь до утра с кляпами во рту, это да. Но жизнь себе сохраните. А теперь, прежде чем я задам вопрос, давайте договоримся. У моего напарника, который сейчас находится в намного более выгодной позиции, чем вы, в руках нож. Боевой нож. Хороший. Обращаться он с ним умеет. И он, и я, оба мы считаем, что холодное оружие в разы надёжнее, чем огнестрельное. Осечки не даёт, и перезарядки не требует. Поэтому, давайте условимся, что говорить вы будете только по делу. Я задаю вопрос, мой товарищ вытаскивает вам кляпы, и вы на него отвечаете. Никаких криков, никаких свистов, никаких попыток позвать помощь. Иначе, сами понимаете, узнаете на личном опыте, насколько хорошо наши оружейники выполняют свою работу. Всё понятно?
Власовцы разом кивнули.
– Замечательно, – их ответ меня более чем удовлетворил. – Теперь сам вопрос: где сейчас находится генерал-комиссар Андрей Власов?
На секунду они замерли. Потом переглянулись. Потом ещё раз согласно кивнули.
– Это, как я понимаю, знак того, что вы готовы к сотрудничеству? Отлично. Броня, сними кляп. С одного, с левого.
Приказ был незамедлительно выполнен.
– Власов в административный корпус заселился. Это около доков, большое четырёхэтажное здание с пологой крышей. С последнего этажа всех писак выгнали, он там скорее всего. Больше ничего не знаю, честно, – от страха его голос слегка дрожал.
– А ты что скажешь, – указал я на правого власовца, пока Броня затыкал левого посредством того же самого слюнявого кляпа.
– Скажу, что из административного корпуса он не выходил целый день, – ответил тот, когда Артём освободил ему рот. – Я в карауле стоял около администрации. Он как туда зашёл, так носа оттуда не показывал. Это всё что мы знаем, честно. Ребят, не убивайте, пожалуйста. Мы солдаты простые, не офицеры. Мы же русские, как и вы, не немцы. У нас же матери…
Знакомая шарманка. Обычно, правда, поют про семью и детей. Но эти двое ещё слишком молоды, чтобы заикаться про голодных детишек, плачущих от голода и в отчаянии зовущих папку. Сами не так давно бриться по-настоящему начали. Едва ли старше Артёма, а уже нацепили на форму Андреевский крест. Нет, такую сволочь нужно давить в зародыше.