А через неделю зашёл ещё. А потом ещё через неделю. И сам вдруг не заметил, как Аня стала «скрипкой одного скрипача» и по совместительству моей солдатской женой. Других клиентов она быстро перестала обслуживать, дожидаясь только моего прихода. Конечно, держать такую сотрудницу борделю было совершенно невыгодно, так что, через пару лет таких «отношений», я, уже к тому времени оперативник «Стальной руки», забрал её к себе. Наверное, Аня являлась единственной на всю Чёрную Армию домохозяйкой, так как за все те десять лет, что мы сожительствовали, она ни разу не вышла на работу.
Хотя, какая работа может быть в Чёрной Армии для бывшей проститутки? Только обратно на панель. А подкладывать Аню под других мужиков, несмотря на то, что совсем её не любил, я не собирался. Других же вариантов у неё не было. А в условиях огромного военного лагеря, которым стала теперь Россия, работа у человека могла быть двух видов: либо производить оружие, либо им пользоваться. Тем же, кто не умел ни того, ни другого оставалась лишь дорога в общество нищих, бандитов и шлюх.
Такова была наша недобрая действительность. Четырнадцатичасовые смены, казарменные построения, бесконечные дежурства на оборонительной линии Карбышева и дикий рёв реактивных бомбардировщиков Люфтваффе, до сих пор не прекращающих своих разрушительных налётов. Вот главные составляющие нашей жизни. Не гремят своими оркестрами театры, не трещит киноплёнкой кино, не скрипят перьями писатели. Только хищно лязгают затворы автоматов да громыхают заводские станки. Всё, что осталось от некогда великого народа, управляющего половиной Евразии, теперь заперто в клетку своей последней цитадели протянувшейся по всей длине Уральских гор. Нескончаемый труд, вечная война ради выживания, ради удержания той последней черты, что у нас ещё оставалась – вот наша судьба. Отступать больше некуда, позади – бездна. Та самая бездна, что смотрит на нас волчьим оскалом гестаповских клыков и непомерно прожорливой пастью японской кэмпейтай. Ненависть и жажда отмщения – всё, что поддерживает нас на плаву. Вера в то, что в один прекрасный день мы воспрянем, очнёмся от нашего бесконечного кошмара и пойдём. Пойдём вперёд, хлынем бесконечным потоком во все стороны, смывая всю ту грязь, что нанесло на наши земли. Пусть даже умрём во время этого похода, плевать, уж пусть лучше так, чем бесконечно задыхаться от угольного смога и бежать со всех ног в бомбоубежище, едва только ухо резанёт далёкий и страшный гул.
Но пока до этого ещё далеко. Пока мы должны продолжать свою работу. Днём и ночью, без отдыха и без устали учиться, тренироваться и крепчать. Воспитывать новое поколение солдат, тех самых, которые не видели нашего поражения в Последней войне, но которые всей душой жаждут вернуть ту жизнь, что у них отняли. Дрессировать без жалости самих себя, чтобы в нужный момент, в день, когда правосудие свершится, не дать слабины, не щадить ни себя, ни тем более врага и, следуя словам присяги, поставить свой народ превыше собственной жизни. Мы – Чёрная Армия. Мы – ведомое местью воинство, последний оплот русской расы. И мы не можем проиграть, потому что поражение означает конец всего. Я же, как солдат этой армии, не имею права ни на любовь, ни на привязанность, лишь на чистую, незамутнённую ненависть. Такова была моя клятва, которую я когда-то, положа руку на сердце, дал перед строем.
Захваченный этими невесёлыми мыслями, я и сам не заметил, как добрался до здания штаба. Говоря точнее – до главного управления разведки Чёрной Армии. В последнее время высшее командование всё чаще и чаще заседало именно здесь. Не знаю, с чем конкретно это было связано: то ли с тем, что Алеутов вёл какую-то свою, скрытую от глаз простого капитана игру, целью которой было расширение полномочий разведки, то ли сыграла свою роль удачная планировка здания, три верхних этажа которого выглядели строго и представительно, а четыре других, вырытых под землёй, представляли собой отличное бомбоубежище. Меня же в эту обитель сильных мира сего пригласили ради моего доклада по поводу операции «Осина», с которой я, как правильно заметила Аня, недавно вернулся. Уже подойдя ко входу в здание, у двух широких двойных дверей я нос к носу столкнулся с Артёмом.