Сев на песок, принял такую же позу, как остальные и задал прямой вопрос:
— Кто вы?
— Мы такие, как и вы. Воюем за деньги, — уклончиво ответил Дрюдор.
— Ну, и кто же вам платит?
— Уж точно не кочевники.
— Полагаю, вы из разбитого восточного гарнизона.
Сержант молчал.
— Вы солдаты, и у меня к вам нет личной неприязни. Поэтому, если даже это вы осаждали Оман прошлой весной, я всё одно не испытываю вражды. Вы же не воевать сюда пришли?
— Бесплатно воевать? — скривился Уги.
— Понимаю. Ваш король нищий, а за нищего даже дурак воевать не станет. Меня здесь все зовут Мышиный Глаз. У людей с островов прозвища вместо имен, такая пиратская традиция. А вас как звать?
— Я Юждо Дрюдор, сержант уже два дня несуществующего отряда.
— Хотите набрать новый?
— Если получится.
— Вижу, вы профессионал. Такие либо умирают в бою, либо не умирают вовсе. Надеюсь, мы договоримся. — Он повернулся к мечнику: — А вы?
— Неважно, чем я зарабатывал раньше, я воевать не буду.
Мышиный Глаз покосился на огромные руки мечника и еле заметно улыбнулся.
— А я не хотел воевать, и не воевал, — подал голос Долговязый. — Я повар.
— О, это может нам пригодиться. Меня от рыбы уже тошнит. А вы, видать, благородных кровей?
— Барон Микка Гаори Туартонский, сын покойного Фрота Гаори.
— Это который Луженая Глотка? Наслышан. Буду рад, если согласитесь примкнуть к нам.
Поднявшись, стряхнул с колен песок:
— Уверяю, вам нечего опасаться. Вы не пленники, вы гости. Можете уйти в любое время. Но лучше остаться.
Сказав это, отошел к островитянам и стал что-то говорить великану с обожженным лицом. Тот слушал, не перебивая, затем гортанно выдохнул, указывая на пленников, и сделал жест, словно пересчитывает монеты. Мышиный Глаз легонько взял его за локоть и оба скрылись в темноте. Когда переговорщик появился снова, великана рядом уже не было.
— Разбирайте оружие. — Указал на чернеющий купол: — Там переночуете, а все дела отложим до утра. На ужин как всегда рыба.
— Со мною дел у вас не будет даже утром, — сказал Уги, когда они шли к палатке. — Посему, может, я уж как-то сам доберусь до города?
— Ночью не выйдет. Кругом посты.
— Ну, хотя бы подскажите, где на первое время разжиться деньжатами?
— И много надо на первое время?
— Смотря, сколько оно будет первым.
— Логично. Ну, а послужить наместнику месяц-другой?
— Навоевался уж.
— Ясно. Я мог бы ссудить, но ты все равно не вернешь.
Уги промолчал. Мышиный Глаз внимательно осмотрел мечника.
— Ты удачливый?
— Всяко бывает.
— В кости играешь?
— Всяко бывает.
— Ну, тогда идем со мной. — И обращаясь к остальным, добавил: — Располагайтесь на ночлег.
В большом просторном шатре, куда Мышиный Глаз привел мечника, воняло рыбой и грязными ногами. Островитяне, которых было столько, что не протолкнуться, трещали по-своему, без умолку ругаясь и смеясь одновременно.
За большим круглым столом шла игра в кости. Во главе сидел тот самый с обожженным лицом, рядом на бочке примостился толстяк с вырванной ноздрей.
— Садись, — сказал Мышиный Глаз, указывая на скамью.
Уги сел. Его собеседник сделал то же самое. Хлопнув ладонями, произнес:
— Признаться, играю крайне редко, но сегодня я удачлив. Учти, они на геранийском говорят плохо. Придется переводить. И так, что у тебя есть?
— Все что осталось из ценного — сапоги и меч. Лучшие гелейские кузнецы ковали его…
— Ладно, — перебил главарь-островитянин. Добавив для связки какое-то ругательство, посмотрел на мечника. — Красноголовый сказать, ставь всё. Меч, сапоги. Наша ставить против твой… десять монет с каждый из нас.
Уги прикинул. Тридцать томанеров — на этот выигрыш можно купить небольшую лавку в Омане. Даже жениться не придется. Воистину, расточительные эти чужеземцы.
— Пойдет, — согласился он и принялся стягивать сапоги.
Спустя час игры парень снова обулся, да еще сотня серебряных томанеров, аккуратной стопкой возвышалась на столе рядом с отыгранным фламбергом. Но этот последний кон был явно не в пользу мечника. Ему уже пришлось избавиться от трех костей из пяти, и это не сулило ничего хорошего. На кону стояло все.
Верзила-островитянин в очередной раз потряс чашкой и с силой хлопнул ею по столу. Внутри глухо ударились кости. Уги, а следом толстяк и Мышиный Глаз сделали тоже самое.
— Четыре двойка, — выдохнул обожженный.
Уги покосился на остальных. Мышиный Глаз уже не улыбался. Толстяк разглядывал кости, прикрыв чашку двумя руками. Уги приподнял свою чашку и поморщился. Он глянул на чашки противников и ясно представил под ними кости. У здоровяка одна двойкой вверх, у толстяка вторая, лежит так же — двойкой. Уги подумал, что это похоже на правду и сказал: