«Дурак, — еще раз сказал он себе, глядя на содранные в кровь ладони, — теперь долго не заживет».
— В «Трактате о Вечном» великого Эсикора есть такие строки:
— Причем тут гордыня?
— Может это весло и есть твое испытание?
Уги так и не понял, к чему это было сказано.
— А ну, подойди сюда, Праворукий!
Уги повернулся к корме. Его звал жирный Кху. Тыча в сторону парня коротким пухлым пальцем и гневно, на показ, хмуря съеденные солнцем брови, он косился на стоящего рядом купца Тордо и того самого отакийского вельможу.
— Что там еще, — раздраженно пробурчал Уги, нехотя поднимаясь с банки.
Кху не мог скрыть удивления, Тордо с интересом будто видел впервые, осматривал подошедшего парня, а отакиец взирал на него с неприкрытым восхищением. В груди тревожно екнуло.
— Гм, — прокашлялся купец, — наслышан.
Снова тягостное разглядывание.
— Что? — не выдержал напряженного молчания раб.
— Он тебя купил, — Тордо кивнул в сторону отакийца.
— Что? — Уги отшатнулся.
— И хорошо заплатил.
— Это как?
— Ты теперь его. Иди.
Парень не шелохнулся.
— Иди! Чего встал, Праворукий, — прорычал Кху.
— Погоди, — Уги вдруг осенило, — я же ни слова не знаю по-отакийски.
Судовладелец повернулся к вельможе и что-то тихо сказал на его языке. Тот махнул рукой — все равно. И тут Уги, гордо выпрямив спину, посмотрел на всю троицу надменно и с явным превосходством:
— Условие — или я уйду не один, а вон с тем доходягой, — махнул головой в сторону Гелара, — или дайте мне, наконец, спокойно выспаться. Завтра опять в море.
— Какие еще условия? — начал Тордо.
— Иначе сбегу! Так ему и переведите. Вы же не хотите потерять дружбу такого знатного вельможи из-за беглого раба? К тому же тот худой и дня не протянет на обратном пути. У него две дороги — либо со мной, либо на дно. Второй вариант для вас убыточный, а от первого получите пару лишних медяков. К тому же доходяга отлично говорит по-отакийски.
Тордо задумался — слова этой деревенщины не были лишены смысла — затем что-то сказал отакийцу. Тот поначалу опешил, но внимательно выслушав купца, согласно кивнул, вынимая кошелек.
— Эй ты! Подойди сюда тоже, — Кху махнул пухлой рукой Гелару.
Он лежал на деревянной кровати, в настоящей постели, которая пахла цветами и свежестью, и не мог поверить в удачу — он и северянин теперь слуги состоятельного отакийского вельможи. Не рабы — рабства в Отаке нет — свободные слуги. И у каждого, пусть и маленькая, но своя келья — кровать, стол, табурет. Не велика роскошь, но все же не железная цепь, тяжелое весло и убийственное солнце.
«Пути Единого неисповедимы, — Уги вспомнил непонятные для него слова Гелара, — воистину неисповедимы».
Тихо скрипнула дверь, и в проеме показалась человеческая фигура. Уги напрягся. Тень подплыла ближе, и парень ощутил сильный пьянящий аромат, такой, как был тогда в купальне. На его грудь легла мягкая нежная ладонь, коснулась живота и стала медленно спускаться к бедрам. Страстно обхватив его мужское достоинство, женщина пылко прошептала:
— Я много денег отдала за тебя. Надеюсь, не зря.
Глава 2.2
Побег
— Не нашёл! — мальчуган залился заразительным смехом.
— Как можно найти такого мелкого таракана, как ты?
Босая детская ножка, торчащая из-под стола, утонула в широкой ладони Праворукого.
— Я не мелкий! — сквозь смех хмурился мальчишка, — когда вырасту, буду сильным как ты!
— Конечно, будешь, — кивал Уги, удерживая мальца за ногу вниз головой, — без сомнения будешь.
— Отпусти! — кричал тот, до икоты заливаясь счастливым смехом, вертясь ужом, дёргая свободной ногой. Его выгоревшие на солнце длинные вихры едва касались пола.
— Сейчас пойду и брошу с набережной, — скалился Уги, нарочито грозя пальцем и сдвигая брови. — Отдам русалкам на забаву. Такой вкусный мальчишка им точно сгодится.