— Догадываюсь об этом, — Знахарь понимающе кивнул. — Мне хватило, что я только что видел. Или ты думаешь, я не слышал о боге мёртвых Ахите-Звере и о его смертоносном зелёном когте?
Не дожидаясь ответа, больше не обращая внимания на собеседника, он направился в угол к притихшей среди дымящейся плоти, полуживой Като.
— Небо свидетель, то была честная победа, — выдавил из себя Праворукий, вытирая о штанину окровавленный протез. Нестерпимо ныло колено. Кровь, струящаяся из разорванного уха, запеклась во всклокоченной бороде. Воздух со свистом вырывался из груди.
Переступив через обмякшее, с вылезающими из проломленного черепа мозгами мёртвое тело Бесноватого Поло, он заслонил широкой спиной бледную, словно мел, Гертруду, и медленно обвёл взором зловеще сжимающееся кольцо лесорубов.
— Был договор, поединок есть поединок, — как можно спокойнее произнёс он, тяжело дыша и понимая, что всё сказанное зря.
Не сводя с Праворукого пристального взгляда, Корвал-Мизинец вынул нож. Недовольно цокая языком, провёл грязным пальцем по лезвию. Стоящий слева огромный бородатый старик перехватил колун, покоившийся на мускулистом плече. Рядом с лесорубом красноносый лучник на ощупь перебирал стрелы в набедренном колчане, подыскивая подходящую. В тишине слышался зловещий ропот, лязг металла, скрип натянутых в готовности луков.
Раздавшийся из-за спины твёрдый голос, казалось, не мог принадлежать хрупкой девушке. И всё же это был её голос:
— Ты им сказал другое. Зачем?
Праворукий оглянулся. На бескровном девичьем лице блестели огромные, как две луны, глаза. Бледные щёки дрожат, матовая кожа тонких рук в мурашках:
— Прошу, больше никогда не обманывай меня. Понял, Праворукий?
Девушка опустилась на колени и сомкнутыми пальцами потянулась к алой лужице, скопившейся рядом с остывающим телом, коснулась её и белая кожа окрасилась кровью. Развернула ладони к себе и уставилась расширенными зрачками на капающую с пальцев кровь. Медленно перевела взор на кровоточащее ухо Праворукого и словно молитву прошептала:
— Такая же… как у тебя… как у дяди Йодина…
Лесорубы замерли в оцепенении.
— Теперь буду говорить я, — процедила сквозь стиснутые зубы. — Только в этот раз переводи слово в слово.
Бездонные девичьи глаза загорелись решимостью. Каштановые волосы взъерошены, губы вытянуты в две бесцветные нитки, плечи напряжены. Она поднялась на ноги, выставила перед толпой окровавленные ладони и крикнула во весь голос:
— Я Гертруда Конкор, внучка Тихвальда Кровавого, того самого, чьи руки по локоть в людской крови. Мой отец — безумный Тайлис, который знал язык мёртвых. Моя мать — королева Гера, та, которую все вы зовёте Хозяйкой Смерти! Я предлагала вам сделку, но вы захотели крови!
Она окинула взором кольцо грязных, пропахших потом и дымом мужчин и те невольно отшатнулись от её ледяного взгляда.
— Любите смотреть на кровь?! Смотрите! — Она нарочито провела ладонями в воздухе, сделав полный круг. — Желаете увидеть мою?! Да или нет? У каждого из вас она такая же. Да? Но кто-нибудь видел кровь истинных королей? Кто-нибудь знает, какова она? Нет?! Проверить легко, просто перережьте мне горло. — Она подобрала лежащий у ног кинжал Бесноватого и выставила перед собой. — Кто осмелится пустить кровь наследнице Конкора?
Притихшие лесорубы молчали.
— Тогда я сделаю это сама!
Откинув за спину разметавшиеся волосы, Гертруда приставила остриё к бледно-синей шее и надавила. Из образовавшейся раны выступила капля и поползла по лезвию. Затем ещё одна, и ещё… Буйно пульсируя под нежной мелованной кожей, тонкая голубая венка выталкивала каплю за каплей, окрашивая холодную сталь цветом светло-голубого небосвода.
Принцесса взметнула руку со сверкающим кинжалом высоко над головой, и струйка холодной лазури пробежала по блестящему кровотоку до самой рукояти. Рождённые с топорами в руках синелесцы — дикие лесные люди, охотники на сенгаки, бородатые лесорубы — не сводили потрясённых взглядов с того, как с острия стекают и падают на землю, яркие бирюзовые капли.
Онемевший Праворукий только сейчас заметил, что из всего сказанного отакийкой пока не перевёл ни слова. Но и без этого обескураженная толпа поняла её. Лязг обронённых топоров, тихий сдавленный ропот, обрывки старинных заговоров-оберегов.
— Быть не может… — изумлённые возгласы неслись над головами.
— У неё небесная кровь.
— Кровь к крови…
— …она Небесная.
Когда гул утих и бородатые лесорубы, молча по очереди, стали опускаться на колени, обессиленная Гертруда, теряя сознание, рухнула на землю.