— Хвала небу, вы не кочевники. — И кивнув в сторону островитян, добавил: — Мои друзья никогда не видели немытых живьем, потому приняли вас за них. Не мудрено, учитывая такой неприглядный вид.
Говорил он по-геранийски, хотя чувствовались в его речи заморские нотки. Но и на островитянина не походил.
— Не удивляйтесь, я не ваш земляк. И не с островов. Мать — геранийка. Сам же вырос в Отаке, но в этой стране живу давно. Вам повезло, что сегодня я прибыл из Омана. Иначе они бы не церемонились. Кочевников никто не любит.
Усевшись на песок, принял такую же позу, как остальные и задал прямой вопрос:
— Солдаты?
— Такие, как и вы. Воюем за деньги, — уклончиво ответил Дрюдор.
— Ну, и кто вам платит?
— Уж точно не кочевники.
— Полагаю, вы из разбитого восточного гарнизона.
Сержант молчал.
— Лично у меня нет к вам неприязни. И если даже вы осаждали Оман прошлой весной, я всё одно не испытываю вражды. Солдат, он и есть солдат. Случись по-другому, воевали бы бок обок. Или вы до сих пор преданы королю?
— Бесплатно? — покривился Уги.
— Понимаю. Хор нищий, а за нищего даже дурак воевать не станет. Что ж… Меня здесь все величают Мышиный Глаз. У людей с островов прозвища вместо имен, такая пиратская традиция. А вы?
— Я Юждо Дрюдор, сержант уже два дня несуществующего отряда.
— Хотите набрать новый?
— Если получится.
— Вижу, вы бывалый боец. Такие либо умирают в бою, либо не умирают вовсе. Надеюсь, договоримся. — Он повернулся к мечнику: — А вы?
— Неважно, чем я зарабатывал раньше, я воевать не буду.
Мышиный Глаз покосился на огромные руки мечника и еле заметно улыбнулся.
— А я не хотел воевать, и не воевал, — подал голос Долговязый. — Я повар.
— О, это может нам пригодиться. Меня от рыбы уже тошнит. А вы, видать, благородных кровей?
— Барон Микка Гаори Туартонский, сын покойного Фрота Гаори.
— Это который Луженая Глотка? Наслышан. Буду рад, если согласитесь примкнуть к нам.
Поднявшись, стряхнул с колен песок:
— Уверяю, вам нечего опасаться. Вы не пленники, вы гости. Можете уйти в любое время. Но лучше остаться.
Произнеся это, отошел к островитянам и что-то сказал великану с обожженным лицом. Тот выслушал, не перебивая, затем гортанно выдохнул, указывая на пленников, и сделал жест, словно пересчитывает монеты. Мышиный Глаз легонько взял его за локоть и оба скрылись в темноте. Когда переговорщик появился снова, великана рядом уже не было.
— Разбирайте оружие. — Указал на чернеющий купол: — Там заночуете, а все дела отложим до утра. На ужин как всегда рыба.
— Со мною дел у вас не будет даже утром, — сказал Уги, когда они шли к палатке. — Посему, может, я уж как-то сам доберусь до города?
— Ночью не выйдет. Кругом посты.
— Ну, хотя бы подскажите, где на первое время разжиться деньжатами?
— И много надо на первое время?
— Смотря, сколько оно будет первым.
— Логично. Ну, а послужить наместнику месяц-другой?
— Навоевался уж.
— Ясно. Я мог бы ссудить, но ты все равно не вернешь.
Уги промолчал. Мышиный Глаз внимательно осмотрел мечника.
— Ты удачливый?
— Всяко бывает.
— В кости играешь?
— Всяко бывает.
— Ну, тогда идем со мной. — И обращаясь к остальным, добавил: — Располагайтесь на ночлег.
В большом просторном шатре, куда Мышиный Глаз привел мечника, воняло рыбой и грязными ногами. Островитяне, которых было столько, что не протолкнуться, трещали по-своему, без умолку ругаясь и смеясь одновременно.
За большим круглым столом шла игра в кости. Во главе сидел тот самый с обожженным лицом, рядом на бочке примостился толстяк с вырванной ноздрей.
— Садись, — сказал Мышиный Глаз, указывая на скамью.
Уги сел. Его собеседник сделал то же самое. Хлопнув ладонями, произнес:
— Признаться, играю крайне редко, но сегодня я удачлив. Учти, они на геранийском говорят плохо. Придется переводить. Итак, что у тебя есть?
— Все что осталось из ценного — сапоги и меч. Лучшие гелейские кузнецы ковали его…
— Ладно, — перебил главарь-островитянин. Добавив для связки какое-то ругательство, посмотрел на мечника. — Красноголовый сказать, ставь всё. Меч, сапоги. Наша ставить против твой… десять монет с каждый из нас.
Уги прикинул. Тридцать томанеров — на этот выигрыш можно купить небольшую лавку в Омане. Даже жениться не придется. Воистину, расточительные эти чужеземцы.
— Пойдет, — согласился он и принялся стягивать сапоги.
Спустя час игры парень снова был обут, да еще сотня серебряных томанеров, аккуратной стопкой возвышалась на столе рядом с отыгранным фламбергом. Но этот последний кон был явно не в его пользу. Ему уже пришлось избавиться от трех костей из пяти, и это не сулило ничего хорошего. На кону стояло все.