Сейчас, жадно затягиваясь и выпуская изо рта кольца душистого дыма, Будённый напряженно следил за движениями пальцев безжалостного палача. Жестокие муки жертвы будили в душе у него восторг и радостное, приятное щекотание. Но на лице у Буденного совершенно ничего не отражалось. Все, что он переживал в эту минуту, он переживал внутри. А для непосвященных он просто смотрел - смотрел и ждал. Он ждал результата.
А время шло. И пытка все продолжалась. Палач глухо ворчал, изрыгая проклятия. Но ни единого звука, ни слова мольбы о пощаде не услышал Буденный от пленной девушки. Только побелевшее лицо ее покрылось холодным потом, и искусанные губы залились кровью...
- Довольно! - проговорил Будённый. - Пошел вон!
Он боялся, что пленница умрет, не открыв своей тайны.
Ворча, как побитый ногами пес, одноглазый отошел в сторону.
Катя очнулась и, тяжело вздохнув, застонала от невыносимой
боли...
Будённый сдержанно улыбнулся:
- Ну, что, сука, будешь отвечать командарму Буденному?..
- Буду, - еле слышно прошептала девушка.
- Вот и добре, - похвалил командарм. - Если ты честно ответишь на мои вопросы и расскажешь, где теперь находится лагерь Деникина, ты будешь помилована. Домой отпущу. Слово командарма.
Катя с трудом повернула голову, тяжело глянула в налитое водкой лицо мучителя и твердо сказала:
- Лучше сразу убей меня. Так тебе будет проще...
И в то же мгновение над головой у Кати сверкнула горячая, разъярённая шашка страшного командарма.
- Ну что ж, - проговорил Будённый. - Раз ты так просишь, то я, пожалуй, исполню твое желание...
- Стойте! - раздался вдруг испуганный крик. - Стойте!
Катя обернулась и увидела того мальчишку-будённовца, который приносил ей воду.
- Семён Михайлович, - проговорил он решительно, - пощадите ее!
Командарм нахмурился. Описав в воздухе кривую, его шашка медленно опустилась и ткнулась концом в деревянный пол.
- Кто разрешил тебе здесь находиться?
Мальчишка-будённовец молчал.
Командарм подошёл к нему ближе и обнял за плечи.
- Твой отец, - проговорил он, - был безжалостным человеком. Таким же безжалостным, как и все наше страшное время. Он погиб от руки деникинцев. Враги не пощадили его: точно так же, как он никогда не щадил врагов. Он был моим лучшим другом, и я поклялся, что буду воспитывать тебя, как родного сына. И я старался делать все для тебя, все, что я мог. Но... - он с силою сдавил пальцы, - берегись, Мишка, берегись. Это - опасная черта, и ты берегись переходить ее. Берегись, ибо за этой чертой я уже не смогу тебя пощадить.
Командарм разжал пальцы и обернулся.
- А этой девчонке я окажу милость, так и быть. Милость красного командарма. - Будённый помолчал немного. - Ее больше не будут пытать. Ее просто расстреляют, как военную шпионку. И все... А теперь выйди. Я приказываю.
Мишка испуганно и виновато моргнул несколько раз и, не говоря ни слова, вышел.
А через несколько минут двое красноармейцев уже выводили Катю из комнаты. Дверь, словно крышка дубового гроба, тяжело хлопнула у неё за спиной.
Глава 15. Расстрел.
Теплый летний день тихо заканчивался. Нежный, прохладный ветерок приносил из степи крепкий и душистый аромат трав. Сонная вечерняя благодать царила над успокоенным миром.
И только угрюмый и безжалостный человек-зверь продолжал творить зло.
На дне глубокого темного оврага, под корявым сучком
обожженного молнией старого дуба лежала связанная Катя. Она смотрела в холодную небесную высь, на угасающее в темноте вечернее небо. Душа ее тоскливо тянулась вверх, в эту волшебную синюю даль, полную сверкающей, неземной красоты.
И впервые за всю свою боевую жизнь стойкая и крепкая Катя
почувствовала себя вдруг маленькой, беззащитной девочкой, попавшей в неумолимое колесо кровавой, жестокой войны. И вот теперь, через минуту, она будет раздавлена без всякой жалости и сочувствия. После чего ее тело бросят в черную, глухую землю, где оно будет разлагаться и гнить. А ведь она всегда и всем желала только добра. Она мечтала о том, чтобы прекратилось, наконец, ужасное кровопролитие, и чтобы русские на своей земле перестали убивать друг друга, чтобы Россия одумалась и возвратилась к вере своих отцов, поняв, что только в этом и есть спасение, и что кровь и ненависть не могут никого сделать счастливыми...
И, забыв на мгновение о неотвратимой смерти, Катя улыбнулась печально, вспомнив своих сестер. Вспомнила и живо представила себе, что почувствуют они, когда узнают о ее смерти. А что будет с их несчастной старушкой-матерью?..
И слезы сами собой покатились по исхудавшим, бледным щекам измученной девушки. Ей до того страстно хотелось сейчас жить!
- Ну, пора, - словно сквозь сон услышала она грубый, пропитой голос, надо торопиться...
И огромная красная туша склонилась к распростертой на земле Кате. Одноглазый палач поставил ее на край свежевырытой сырой могилы.
Потом она услышала, как за спиной шелкнул бесстрастно и сухо стальной маузер.
- Молись, сука, - проговорил одноглазый палач.
Катя увидела, что земля вокруг вся была перекопана и перевороченна лопатой. "Наверное, не меня одну расстреляли здесь проклятые большевики", с холодной злостью подумала она. И только теперь Катя остро почувствовала, что ее последние минуты уже сочтены, что сейчас в спину ей стукнет выстрел, после чего она никогда больше не будет живым человеком. Ее сердце мучительно сжалось предсмертной тоской и сознанием полного своего бессилия.
Никакой надежды на спасение больше не оставалось. Помощник палача плюгавый низкорослый красноармеец - лениво переваливаясь с ноги на ногу, уже взял в руки лопату... А через минуту мертвое тело будет одиноко лежать на дне этой ужасной ямы...
- Кррр! Кррр! - донеслось до её слуха пронзительное карканье лесного ворона.
Услышав знакомый сигнал, девушка встрепенулась и, как эхо,
отозвалась криком филина.
Палач отпрянул:
- Что это такое? С ума, что ли, она спятила?..
- Мабуть, и так, - спокойно отозвался помощник.
Катя подняла голову и глянула в направлении звука. Но вокруг никого не было, только на противоположной стороне оврага что-то серое и неясное шмыгнуло в кустах, слегка шевельнув ветку.
"Конец, - тоскливо подумала Катя, - конец." Она вновь подняла глаза к бесконечно далекому, холодному, синему небу, где уже загорались бледные, печальные звезды.
- Здравствуйте, звезды! - тихо прошептала Катя. - Помилуй Господи, меня грешную...
Крик ворона повторился. В то же мгновение в вечернем воздухе прокатился залп из двух карабинов, и оба злодея, пронзенные меткими пулями, свалились на землю и завертелись ужами в судорожной предсмертной агонии.
Не успела Катя прийти в себя, как кто-то уже крепко обнимал ее и покрывал лицо поцелуями.
- Катенька, Катюша, милая моя Катенька!.. Ты жива!.. Да очнись, это же я, Маша!..
Катя несмело обвила руками голову сестры. Мысленно уже расставшаяся со своей жизнью, она не верила, не могла поверить тому, что видели ее глаза.
Но кривой палач лежал неподвижно под дубом. Его подручного Таня проворно сваливала в ту самую яму, которая была приготовлена для ее сестры.
Поняв наконец, что она спасена от жестокой смерти, Катя крепко обняла Машу и залилась слезами.
- Хватит, Катюша, хватит. Нам надо спешить.
Потом подошла Таня. Катя схватила ее за плечи и молча сжала. Она хотела сказать что-нибудь, но чувств у нее в груди было слишком много, грудь разрывалась. Катя плакала и задыхалась от того, что она никак не могла оформить в слова все то, что она хотела высказать.