- Слухаю, Семён Михайлыч!
- Берегись, усатый выродок! - уже стоя на пороге, кричала Маша. - Мы еще с тобой встретимся!
Красноармеец Битюк толкнул её в спину:
- Давай, шевелись, сучка!
Но Маша, вдруг, развернувшись, так въехала ему кулаком в бок, что будённовец охнул, согнувшись пополам...
Будённый расхохотался:
- А лихо дерется девчонка! Она, пожалуй, побьет твоего дурня. А Битюк?..
- Ни, не побьет, - ответил красноармеец, с трудом разгибаясь и снова хватая Машу. - Я у нее сейчас кишки выдеру.
- Стой! Кишки потом, - приказал пьяный командарм, глотая очередной стакан самогона, - зови, давай, сюда свое отродье!..
Битюк со злостью толкнул Машу обратно к столу, а сам выскочил из хаты.
Предвкушая веселое и необычное развлечение, буденновцы освободили место посредине хаты и взяли Машу в кольцо.
- Кулаками любишь махать? Сейчас помашешь!..
Маша настороженно озиралась. У ближайшего будённовца в расстегнутой кобуре она заметила пистолет и решила при случае воспользоваться им. Нет, теперь уж она живой в руки не дастся!
- А ну, пройти дай! - раздался окрик с порога.
Будённовцы расступились, и перед Машей очутился здоровенный верзила-буденновец лет восемнадцати с копной растрёпанных рыжих волос и с мордой дебильного дегенерата. Он встал посредине хаты, неуклюже переминаясь с ноги на ногу и тиская будённовку в грязных пальцах.
Командарм, видимо, решил развлечь и потешить немного свою побитую банду.
- Тихо, хлопцы! - он стукнул по столу кулаком.
Все притихли.
Будённый обратился к рыжему верзиле-дегенерату:
- Видишь эту курочку, Битюк?
- Бачу, - ответил парень, поворачиваясь лицом к Маше.
- Разорви ее на куски. Я разрешаю.
- Кого?.. Ее?.. То можно...
И Маша увидела, как дегенерат улыбнулся, с огромных, обезьяних губ у него потекла слюна, и он подтер ее грязными пальцами. Все буденновцы, кто был в хате, захохотали. Громче всех хохотал сам командарм.
Будённовцы дружно заулюлюкали:
- Давай, давай, Битюк! Порви ее!
- Ату ее! Давай!
- Если ты побьешь Битюка, - смеясь говорил Буденный, обращаясь к Маше, - катись отсюда на все четыре стороны!..
- А ты не брешешь? - усомнилась Маша.
- Чего?.. - Будённый, смеясь, покачал головой. - Слово коммуниста. Если побьёшь, можешь идти домой. Начинай, Битюк!..
- Ладно, пусть будет так, - отозвалась Маша, внимательно разглядывая своего противника.
Тот сделал шаг вперед.
- А ну, давай, краснодранец! - проговарила Маша, спокойно стоя на месте. - Покажи, на что ты способен.
- Ноги ей оторви, Битюк! - завыли буденовцы, плотной стеной окружая противников.
Битюк улыбнулся во весь свой широкий, обезьяний рот, сжал огромный кулачище, поросший густым, рыжим мхом и размахнулся изо всей силы... Маша мгновенно пригнулась, кулак просвистел в воздухе, верзила пошатнулся и, получив неожиданно крепкий удар в челюсть, отлетел в сторону.
- Получил?!.. - весело крикнула ему Маша.
Буденновцы ахнули. Они не ожидали такого:
- Ну и ну! Вот так девчонка!
- Давай, давай, Битюк! Рви ее!
- Сверни ей шею!
Разъяренный Битюк в безумном бешенстве бросился на Машу, нанося беспорядочные удары куда попало. Ловко отражая его удары, Маша с поразительной быстротой била противника по рукам, заставляя его плясать вокруг себя, будто медведя на цепочке.
Будённый и его бойцы хохотали от удовольствия, свистом и криками подбадривая звереющего Битюка.
Но тот, уже избитый в кровь, вторично отскочил от Маши, задыхаясь от лютой, бессильной ярости.
Он вдруг заревел - так дико и страшно, как ревет раненный ножом бык. И, не понимая уже толком, что же он делает, наклонив вперед рыжую, мохнатую голову, комсомолец устремился на Машу, направляя удар в живот.
Но Маша, будто проворная кошка, отпрыгнула в сторону и с такой силой звезданула Битюка кулаком по затылку, что тот всей своей огромной, бессмысленной тушей грохнулся на пол и забороздил по нему окровавленным, вдребезги разделанным носом.
Буденновцы взвыли.
Битюк лежал без движения. Буденный перестал смеяться. Толкнув аморфную тушу красноармейца ногой в зад, Маша направилась к выходу:
- До скорого свидания, товарищи большевики!
Но Битюк-отец загородил ей дорогу:
- Куда прешь?..
- Как, куда? Ваш командарм обещал мне свободу, если я побью твоего идиота.
Буденный зло усмехнулся:
- Верно, Битюк, отведи ее в лес и всади пулю в затылок. А потом пусть идет себе. Если захочет.
Побледнев, Маша бросилась на красноармейца с пистолетом и
попыталась выхватить у него оружие. Но Битюк-отец успел перехватить девушку и поволок ее во двор. В другой руке он держал наган.
Здесь Маша увидела картину, словно бы позаимствованную из старой сказки про страшных лесных разбойников.
Посредине двора красовалась поставленная вертикально бочка с выбитым дном. Вдрызг пьяные красноармейцы, кто чем мог, черпали из нее самогон и, запрокинув головы, пили, пока не валились с ног здесь же. Трое уже спали, развалившись посредине двора. Один боец отчаянно отплясывал гопака под губную гармошку. Другие во всю силу легких горланили песни.
В конце двора стоял большой сарай, около которого весело фыркали две верховые лошади гнедой масти и одна черная - как вороново крыло. Прислонившись спиной к запертой двери сарая, тяжело дремал красноармеец, вероятно, тоже пьяный.
Кто-то окликнул Битюка. Тот обернулся, и тут Маша ловким движением перехватила наган у не совсем трезвого Битюка. Буденновец бросился было на Машу, но тут же свалился, получив точную пулю в сердце.
Одним прыжком Маша очутилась около вороной лошади. Вскочить в седло и дать шпоры коню - для нее это было делом одной секунды. И прежде чем красноармейцы очухались и подняли пьяный крик, Маша уже мчалась к забору, боясь только, как бы конь не задел ногами за доску. Но лошадь, словно быстрая птица, распласталась в воздухе, и, чуть коснувшись земли по ту сторону забора, понеслась дальше.
Обернувшись на лету, Маша крикнула буденновцам:
- Гей, кацапы, вспоминайте Машу Григорьеву!
Вслед ей послышались беспорядочные пьяные выстрелы и отчаянные, бессильные вопли. Но пули, как и ругательства, летели мимо.
Когда Будённый узнал, что у него руках был ни кто-нибудь, а сама Маша Григорьева, удравшая на его собственном скакуне, командарм побелелел. Он тут же, у всех на глазах и своей рукой пристрелил четверых, ни в чем не повинных красноармейцев.
О погоне не могло быть и речи; все знали, что коней, равных по силе бега Буденновскому, не найти по всей округе.
Глава 19. Дядя Степан.
Таня и Катя не знали, чем объяснить Машино исчезновение. Вместе с медсестрами и санитарами девушки обошли поле боя, осмотрели всех убитых и раненых, но Машу они не обнаружили.
Куда она могла подеваться?
Продолжая поиски, Катя с Таней отошли далеко от центра боя и почти у самого леса увидели множество порубленных человеческих тел и двух мертвых коней. Какой богатырь бился здесь, окруженный врагами?! Еле уловимый стон донесся до их слуха. Они бросились на этот голос: уж не Маша ли?
В центре мертвой кучи, придавленный убитым конем, лежал офицер могучего сложения, с двумя георгиевскими крестами на окровавленном кителе. Он был весь залит кровью, только смертельно бледное бородатое лицо его казалось чистым и просветленным, словно умытым. В левой руке он держал длинную, почерневшую от крови шашку, а возле правой лежал наган. Вокруг офицера валялись распластанные трупы буденновцев, рассеченные богатырской рукой.
Девушки кинулись к офицеру и встали на колени.
Офицер медленно открыл голубые глаза. Он не сразу узнал девушек...
- Катя? Таня? - прошептал он, наконец, дрогнувшим голосом. - Вы?
Катя вскрикнула:
- Дядя Степан!..
Она заплакала. У Тани в глазах тоже блеснули слезы.
Дядя Степан тяжело вздохнул:
- Ничего, девчата, я тоже порубал их довольно... Ничего... Прощайте... Умираю... за Государя, которого нет больше и за Отечество, которого тоже скоро не будет...