оискать. Все трое подошли к ней. Огромные потолки камеры, в два, а то и три человеческих роста, не позволяли добраться до решётки, которая была справа под самым потолком. Из этой решётки бил свет, и луч его падал на письменный стол, за которым сидела девушка. На столе лежали рисунки, целые стопки рисунков. Присмотревшись к ним, Форс понял, что такой красоты он ещё не видел. Рисунки были просто великолепны. Если бы раньше Форс не видел этого, он даже предположить бы не смог, что человек может нарисовать такое. В руках у девушки было перо, которым она выводила очередной свой шедевр. - Ну здравствуй, Гаппа! - обратился к девушке Клеф. - Вы принесли чернила? - спросила ласковым тоном девушка, не отрываясь от рисунка. - Прости, забыли. - ответил Клеф. - Тогда зачем пришли? - посерьёзнела девушка, продолжая рисовать. - Проведать тебя решили. Узнать, всё ли в порядке. - Клеф тоже старался говорить с ней ласково, как с ребёнком. - Я же просила меня не беспокоить. - Прости, мы просто решили, вдруг тебе... - Так, ну хватит! - перебил Ницер - «Прости, забыли», «Проведать тебя решили». Ты «чёрный мундир» или трёхлетний ребёнок, Клеф? - Этот противный дед опять с вами... - вздохнула девушка и оторвала взгляд от рисунка, посмотрев на вошедших. Увидев Форса, она добавила: - А тебя я раньше не видела. Как тебя зовут? - Меня зовут Форс. - Очень рада. - улыбнулась девушка. - Меня зовут Гаппа. Ницер начал брать в руки и рассматривать её рисунки. Их на столе девушки скопилась уже целая пачка. Вероятно, чернила и бумага лежали где-то под изрисованными листами, раскиданными по столу. - А ты тоже скоро станешь стражником? - спросила Гаппа. - Да, я учусь в академии, надеюсь, скоро стану. - ответил Форс. - Ну и зря. - улыбнулась девушка. - Ничего интересного в их жизни нет. Только и умеют, что мучить людей в своих пыточных камерах. - Да были бы люди... - проговорил Ницер. - А то ведь одержимые. Да ещё, к тому же, не признаются в этом! - Я не одержимая. - скромно сказала девушка. И тут же грубо кинула Ницеру: - В отличие от тебя, старый дурак. Скоро совсем загнёшься! - Ах так! - спокойно проговорил Ницер, посмотрев на девушку. Повернув голову, он обратился к Клефу: - Я могу считать это оскорблением? - Можешь, Ницер. - ответил тот. Между тем Форс, рассматривающий рисунки, заметил, что большинство из них это абстрактные изображения природы и каких-то существ, а некоторые - весьма странные, на них изображены черепа, кости, умершие люди. Они тоже были прекрасны, но их красота была в то же время и пугающей. - Почему ты рисуешь такие картины? - указал Форс на одну из них. - Ведь ты могла бы прекрасно рисовать природу, у тебя это так здорово получается! - Понимаешь, Форс, это моя суть, - сказала девушка, - я просто выражаю себя на этих картинах. Гаппа начала указывать на картины пальцем и комментировать их: - Вот тут я весела. Вот это я грущу. Вот здесь я добрая. А здесь, - взяла она в руки тёмный рисунок с черепом, - здесь я зла. У меня есть разные рисунки, где я в депрессии, где я готова всех убить, где я плачу... - В общем, художница была бы замечательная. - прервал Ницер. - Если б не поддерживала наших врагов. - Я не верю, что она заражена. - сказал Форс, рассматривая её рисунки. - Одержимые себя так не ведут. - Ха, ну и попробуй докажи это им. - засмеялась девушка. - Уже полмесяца меня здесь держат. А я домой хочу. К родителям! - Да что ты говоришь, красота ты наша. А ничего что ты стольким стражам подселила духов? Девушка засмеялась, но при этом видно было, что она разочарована и едва не плачет. - Вы все заражены. Я только открыла вам глаза на это. - Смеёшься? Смейся, смейся. - Ницер взял в руки рисунок, который только что рисовала девушка. Он был уже почти нарисован, осталось дорисовать совсем немного. Ницер развернулся к Форсу и, показав рисунок, спросил: - Красиво, правда? - Да, очень. - проговорил Форс, восхищаясь. - Ой, уже не очень. - произнёс Ницер, разорвав рисунок пополам. - Нет! - закричала девушка, протягивая руки к рисунку, однако Ницер отошёл от стола и девушка не смогла дотянуться до его рук. - Что ты делаешь? - удивился Форс. - Я? - спросил спокойно Ницер. - Я всего лишь показываю тебе её настоящую суть. - Закрыли меня здесь, издеваетесь, - кричала девушка, - теперь ещё и рисунки мои рвёте! Не надо! Это всё, что у меня осталось. Она попыталась встать, однако ноги её не держали, и она тут же упала обратно на стул. В итоге, в бессилии что-либо сделать она сложила руки на стол и заплакала. - Она что, не может ходить? - спросил Форс, однако его вопрос остался без ответа. - С тобой я уже разговаривал, Гаппа. Позволь мне поговорить с тобой настоящей. - говорил Ницер. - Не отбирайте рисунки... Это всё, что у меня осталось. - плакала, лёжа на столе, девушка. - Позвольте мне рисовать! - Что происходит? - недоумевал Форс. Ему было жалко смотреть на девушку. - Плачешь? - усмехался Ницер. - Мне кажется, что ты забыла, кто ты на самом деле! Подняв со стола свои заплаканные глаза, Гаппа посмотрела с ненавистью на Ницера. - Вооот, уже лучше. - с издёвкой произнёс тот, подойдя ближе и упёршись руками в стол. При этом он демонстративно наступил на одну из половинок порванного рисунка, упавших на пол, и сказал, глянув вниз и растирая его ногой по полу: - Ой, печаль-то какая. Рисунок уже не восстановить. - Это ваши души уже не восстановить! - закричала девушка, глядя на Ницера. - Будьте вы прокляты! Будьте вы все прокляты! В этот момент всё пространство в камере начало словно потряхивать, вокруг, словно пылинки, начали мелькать непонятные белые искры, а картина окружающих стен стала местами словно искривляться, тут же возвращаясь в привычное своё состояние. Девушка отвернулась от вошедших и заплакала. Но это продолжалось недолго. Через некоторое время её голова резко повернулась к Ницеру, так резко, что Форс, смотрящий на это, испугался и отшатнулся назад. Девушка смотрела на мага не моргающим взглядом и в глазах её читалась ненависть. Листочки рисунков, лежащие на столе, сами собой поднялись вверх, так же, как и волосы девушки. И тут у Форса внутри проявился сильный страх. В животе всё сжалось, будто извне кто-то ударил ниже солнечного сплетения. Форс оцепенел и стоял молча, наблюдая, как пространство вокруг меняет свой вид, пока не почувствовал, как кто-то взял его за плечо и потащил назад. Последнее, что он увидел - спину Ницера, пристально смотрящего в глаза девушки. Очнулся Форс уже в коридоре-туннеле. От ударов по щекам. Открыв глаза, он увидел Ницера и Клефа, сидящих над его лежащим на полу телом. - Отлично, проснулся. - хихикал Ницер. - Ну что, Форс, отключился ты, не выдержало тело. - Я займусь с ним телесно-энергетическими практиками. Индивидуально. Подготовим. - отвечал ему Клеф. - Ну всё, с меня хватит таких экспериментов! - послышался откуда-то сзади голос командира гарнизона. - Вы мне ещё мальчишку убейте здесь! - Не беспокойся. - пробормотал Ницер. - Быстрее она вас угробит, чем мы здесь кого-либо. - Ты меня так не пугай, - отозвался командир, - мне к ней ещё чернила сегодня занести надо. - Занесёшь, не бойся. - сказал, вставая, Ницер. - Только не зли её, и всё. - Ну всё, поднимайся. - потянул Форса вверх Клеф. Поднявшись на ноги, Форс ещё некоторое время не мог говорить. Он шёл по туннелю и просто слушал, о чём говорят Клеф с Ницером. - Телесные практики, это конечно хорошо, - говорил Ницер, - они здорово помогают, когда сознание чисто. Когда тело боится, а голова делает. Тогда приходится сознанию преодолевать сопротивление тела, и если тело не готово, то это даётся с большим трудом. - Да, но телесные практики и сознание меняют. - отвечал Клеф. - Меняют, но не настолько, насколько можно поменять его в непосредственной близости с духами. - Опять ты о своих жёстких методах? - Не существует никаких других методов, друг мой. Либо ты учишься этому на реальных примерах, либо приобретаешь этот опыт на поле боя. Разговор продолжился, когда троица распрощалась с командиром гарнизона и вышла за двери бункера. Тёплый ветер подул им в лица и они ощутили контраст между холодным подземельем и жаркой поверхностью. - Что ты порекомендуешь в таком случае? - пошёл в сторону карьера Клеф. -Я порекомендую Форсу сделать выбор. Если он готов работать с тем, что он видел сегодня, - сказал Ницер, махнув рукой на вход в бункер, - пусть приходит ко мне. Если раздумает, пусть лучше возвращается в своё селение.