И внезапно я увидела его, там внизу, прямо под собой. Эти рыжеватые мерзкие волосы, веснушки… Я не могу ошибаться. Он спал в кресле перед включенным телевизором, уронив на пол газету. Я облетела его вокруг и заглянула в лицо. Голоса вокруг истошно завопили, но у них не было сил даже хоть как-то материализоваться во что-то видимое хотя бы для меня. Этот мужчина, нет сомнений, мой убийца! Или же безумие заволокло мой разум. Но я ни с кем не спутаю такое лицо. Я коснулась его пальцами, но они просто прошли сквозь плоть…
Я почувствовала гнев, невыносимый, нестерпимый, переполняющий меня. Я царапала его щеки, покрытые веснушками, но на них не оставалось следа. Я била его снова и снова, но он даже не шелохнулся. Я кричала до хрипоты, до боли, и голоса метались вокруг, лишь изредка цепляя своими костлявыми пальцами. Отчаяние полностью завладело мной! Вот он! Передо мной! Но кто я теперь? Я не в силах причинить ему вред. Крюк в моем сердце больно дернулся и второй цепью привязал меня к этому ублюдку. Я упала на пол, задыхаясь от боли, истекая кровью все больше и больше. Неужели я останусь здесь, в этом ужасно доме навсегда, как и все эти души? Неужели я врасту в него, в пол и стены? День за днем теряя силы, превращаясь в прошлое, в воздух, в бестелесный крик, что слышат только мертвые? Я так же буду беспомощно вопеть, когда очередная жертва найдет его? Мы связаны со своим убийцей, но мы не можем мстить, обречены страдать здесь!
Я приподнялась на локтях, цепь моя была тяжела, крюк разрывал гниющее сердце с хрустом, вис на его лохмотьях. Но я нашла в себе силы ползти на ее голос. Здесь было так холодно, как… как в могиле… Это могильник, да, самый настоящий. Десятки неупокоенных душ застряли на веки вечные в этом доме. Они все, но только не я.
«Лилит, ты слышишь меня? Ты должна помочь мне! Слышишь меня?»
- Пожалуйста… Пожалуйста, уходи, мне страшно!
- Если ты только сможешь пообещать мне... Если ты только будешь в силах сдержать свое обещание... Мы заставим их страдать... Их всех! Если существуют демоны, то той ночью я завела своего собственного. Ее отец – мой убийца, а в ней столько тьмы, что я могу укрываться в ней, прятаться там бесконечно долго, размножая свои Вселенные. Я бы подарила ей надежду, но она не хочет жить. И прежде чем она умрет, Лилит должна стать руками моими и ножом у горла всех тех, кто заставил меня страдать. Я снова сижу на туалетном столике Анабель. Она сладко спит и видит какие-то сказочные сны. Моя грудная клетка вся порвана, и эти цепи тянут меня в разные стороны. Я знаю, что боль прекратится, если я уйду, если я отпущу и прощу всех. Но этому не бывать! Я знаю, что должна упокоиться с миром, но я лучше сдохну дважды, чем дам жить вам. Испейте же боли моей до самого дна! Держите двери на замке, мой демон Лилит скоро придет за вами. Оборачивайтесь по сторонам, молодая девочка – это лишь оболочка, за ней стою я, преданная и мертвая.
Эйден входит в комнату и ложится рядом с Анабель, спиной к ней. Я спрыгиваю на пол и медленно иду к кровати, грохоча по полу своими цепями и пачкая все кровью. Я ложусь между ними и обнимаю его. Мои сломанные ногти на холодных пальцах впиваются в его плечо. Он кладет свою ладонь сверху.
- Спокойной ночи, любимая.
- И тебе, хороших снов…
9. Когда-то жива…
Он рубит по пальцам острием топора, и кровь брызжет во все стороны, заливая бежевое платье и солому на полу. Она кричит сквозь кляп во рту, истошно и беспомощно, словно ягненок на бойне. А глаза красные и опухшие. Двое суток плена в грязном душном сарае, с одной единственной мыслью: «бежать». Но он пришел. На этот раз с топором, и отрубил ей пальцы на правой руке, сразу четыре. Лицо его покрылось мелкими брызгами крови, но они затерялись в веснушках. Он вытирает лоб, и второй взмах топора приходится на кисть девушки. Сухожилия, вены, мышцы разрезаются до самой кости, но рука все еще на месте. Он недоволен. Девушка теряет сознание от боли. Он бросает топор, и, смачно выругавшись, пьет воду из бутылки, которую он принес с собой.
Он убьет ее, безусловно, и я ничем не смогу помочь. Эти кровавые цепи и крюк в моей груди приволокли меня сюда, в одно из его излюбленных мест. Наверное, мне повезло больше, мне не отрубали пальцы, руки, не выкалывали глаза, меня просто задушили в лесу. Но его жажда боли растет с каждой жертвой, ему недостаточно просто душить или перерезать горло, ему нужно отчаяние, смешанное с безумием. Чтобы жертва надеялась до последнего вздоха, что сможет бежать.