- Вернись, Тера, молю тебя! - отчаянно и слёзно прошу её, обращаюсь в темноту,- ведь ты обещала! Ты обещала мне, что не оставишь меня здесь одну. Я так давно одна, Тера, прошу, у меня больше нет сил бороться! Я пустила тебя в свою голову, поселила в своих мыслях, отдала тебе тело, которым ты можешь управлять во имя мести! А потом ты можешь забрать мою жизнь себе, вернуться обратно в свой дом, как ни в чем ни бывало, и забыть это, как страшный сон...
Боже, что я несу?! Как можно забыть, что ты была мертва?! Тем не менее, моя искалеченная душа мне точно уже не нужна, только приди, прошу, дай мне знак!
Я рассекаю эту комнату тяжелыми шагами один раз, второй, третий, так же тяжело дыша, и, багровея от накатывающей злости, до тех пор, пока не перевожу взгляд на эту самую записную книжку, раскрывшуюся посередине. Я метнулась к ней снова.«Snst R 46» - выцарапано в углу листка канцелярским ножом. Sunset Road, 46! Этот подонок не написал, а нацарапал, как можно аккуратнее, не привлекая ничьё внимание, к этой надписи. Это заброшенный закуток дороги с такими же заброшенными постройками, около обрыва... За высокой травой.
Спасибо, Тера! Ты рядом, теперь я знаю это точно...
17. Мы падаем в небо...
Я до сих пор слышу их голоса, приглушенные стенания никак не исчезнут. Зовут, завывают, требуют спасти их. Но что я могу поделать?
Кусками, слипшимися от крови волосами, вытаращенными застывшими глазами - они покоятся на дне его души. В пластиковых мешках или просто в парке, неглубоко прикопанные лишь ворохом веток и листьев. Я не в силах освободить их души, потому что сама несвободна, прикована цепями к убийце моему, и страдала бы так же, как они, не будь мой дух так мятежен.
Я нашла новую цель, что питает меня, делает всё более материальной, и цель эта сейчас теряет свой рассудок, я свожу её с ума, капля за каплей пожирая ее личность.
О, Джеки-Джеки, молодой, красивый, еще немного и тебе бы встретилась хорошая девушка, еще чуть-чуть и ты бы влюбился в свежее юное дитя с румянцем и длинными волосами, но тебя выбрал мертвец. Я пью силы твои и чувствую, как жизнь возвращается в меня, в то время как ты всё больше погружаешься в шизофрению. Сегодня утром ты предпринял попытки покончить с этим. Заставить меня замолчать. Ты ходил к врачу, психотерапевту, и тот прописал тебе сильнейшие транквилизаторы, он думает у тебя глубокая депрессия и стресс, на фоне которого возникли слуховые галлюцинации. НО только я не галлюцинация, Джек. Не плод твоего воображения, мой голос не заглушить таблетками, я всё равно прорвусь сквозь любые препятствия.
Я заслужила быть любимой, заслужила чувствовать тебя, как все те женщины, что были с тобой рядом. Моя любовь убивает тебя, но я не могу остановиться, я хочу, чтобы ты был со мной. Как наваждение, как самая сильная боль – это притягивает меня.
Лилит всё чаще кричит в моих мёртвых снах, я чувствую ее беспокойство, но не могу сейчас оторваться от Джеки. Он не ходит на работу, вообще почти не покидает дом, сидит в кресле и смотрит в стену, а я парю в воздухе над ним, и мои волосы щупальцами колышутся и расползаются к стенам. Я черное пятно, сгусток страшной энергии, боли, но этот человек пробуждает во мне нечто иное. Оно не светлое, всё же, наверное, нет, но оно завладело мной, как страсть, как азарт, как желание снова почувствовать себя живой. Когда я рядом с ним, я не страдаю, хотя очень страдает он. Он не может объяснить никому, что слышит меня, что я постоянно рядом. И это сводит его с ума еще больше.
Мой Джеки-Джек, когда ты умрешь, надеюсь, ты останешься со мной навсегда!
В квартире раздается звонок, и я плыву, словно черная рваная медуза, за Джеки, который идет открывать дверь.
- Сара?
На пороге симпатичная рыжеволосая женщина в черном платье до колена и с какой-то прижатой к груди папкой.
- Джек, что происходит? Бен всем говорит, что ты сошел с ума, не выдержал работы и рехнулся? Но я не хочу ему верить. Шеф подписал тебе отпуск, вот, я привезла бумаги, в отличии от Бена, он не такой говнюк, но я все же хочу знать, что с тобой? Ты болен?