- А если ты всего лишь плод моего воображения? Если все, что ты говоришь - нереально? Что тогда? Когда ты пропала, я решила, что ты привиделась мне в моем бесконечном бреду.
- Ты должна поверить мне, ведь я знаю истину, я покажу тебе ЕГО логово, склеп его страшных тайн, если ты готова, если ты не боишься, ведь назад пути не будет, Лилит?
Она смотрит в стену потухшим взглядом, губы ее обветрились и едва ли приоткрываются, чтобы выпустить звук.
- Мне всё равно, я не чувствую жизнь, не отличаю день от ночи, не могу есть, спать, дышать, мне кажется, он следит за мной, я хочу, чтобы он исчез… Это возможно?
- И он исчезнет! Я твоя ярость, что пульсирует в венах, ты почувствуешь силу, которую НИКОГДА прежде не чувствовала, идем со мной, идем… - Я маню ее сладковатым запахом ночных фиалок, маню ее в ту самую ночь, что пожирала жизни невинных жертв.
Лилит вылезает в окно в одной только ночной сорочке. Лунный свет искрами играет в ее зрачках, я часть того безумия, что поселилось в ее голове, и это мое самое надежное оружие, потому что она слышит меня, потому что она из плоти и крови. Потому что её вера в меня сильна, как никогда прежде, и потому что ей нечего терять. Она прыгает на газон, слегка подвернув ногу, но я глушу ее физическую боль, выпивая ее из тела. Нам ни к чему любая боль, мы должны быть неуязвимы. И мы идем в тот лес ночью, по тихими спящим улицам. Шаг за шагом, босиком по асфальту и траве. Никого нет, лишь сверчки стрекочут в кустах. Я маню Лилит за собой, в сырой воздух, паря над ней страшным призраком, и она отрывается от земли. Мы словно ведьмы летим над домами, возносясь всё выше в чёрное небо, здесь холодно и пусто, ветер насквозь проходит сквозь меня. Сорочка Лилит колышется в толще воздуха, словно купол и щупальца медузы. Лилит бледна, и ее тело, повисшее в небе над городом, будто восковой труп, если кто-то увидит её, паники не избежать. Поэтому я уношу её дальше к кромке леса, там, где начинается обрыв, и море неистовое бьётся о камни. В её глазах нет страха, она словно выпита изнутри, пуста… Верхушки деревьев, посеребренные лунным светом, редеют, и перед нами во тьме мечется луч маяка.
- Я была здесь, стояла на том обрыве, помышляя упасть вниз, он прошел мимо меня и… не заметил… Словно ходил во сне, словно… это был не он.
Мы пролетаем вдоль обрыва, волны накатывают на камни с рычанием и грохотом, туман выполз к кромке леса молочными завитками, угрожая упасть в бушующее море. Эта судная ночь для тебя, мой милый, для всех вас, не надо было забывать о моем существовании, ведь смерть – это еще не конец, если душа мечется в агонии. А я в агонии, я полна ярости, и я пришла за вами всеми!
Мы приземляемся рядом с его сараем, мерзкий смрад гниющей крови окружает это гиблое место, место, откуда никто не возвращался. Здесь очень темно, лунный свет едва ли пробивается сквозь ветки деревьев.
- Что это?
- Его логово.
- Жутко.., и еще этот запах!
- Ты должна взглянуть...
Лилит дёргает покосившуюся деревянную дверь, но на ней замок, ей не по силам сломать ее.
- Дверь заперта.
- Возьми камень, разбей замок.
Еще несколько минут Лилит ищет в кромешной тьме тяжелый камень. Она бьет им по замку, но тот не поддается, она бьет снова и снова, я прекрасно вижу, как кожа на ее руках сдирается, и камень врезается в оголившиеся слои. Но она не чувствует боли, потому что так хочу я, она бьет снова и снова с неистовой силой, издавая гортанные звуки. И, наконец, замок падает на землю.
Мы входим внутрь. Там так же темно, но я знаю, что под самым потолком есть старый газовый фонарь. Лилит зажигает его и закрывает рот рукой. В тусклом прыгающем свете виднеется деревянный стол, полностью залитый запёкшейся кровью, и пень-колода с рядом стоящим топором, именно на нем он отсекал пальцы, кисти, стопы и даже головы. На лезвии топора так же пятна крови с прилипшими длинными волосами. Но самое страшное не здесь, оно в плотных черных мешках у стены, и я веду её к ним.
- Нет, Тера, послушай, я не хочу это видеть, понимаешь? Меня тошнит, я хочу уйти отсюда.