- Тик-так, Джеки-Джек, о, как же я мечтала завладеть твоим телом!
- Оставь меня! Нет! - он пытался сопротивляться, но тело окаменело, и отказывалось подчиняться.
- Кричи громче, тебя никто не услышит, если только Бен, но он мёртв, а мёртвые ведь не слышат, так ведь? ... Или нет?
И перед ним возник Бен, облизывающий его шею. Вспоротый живот и торчащие рёбра тёрлись об обнаженное тело Джеки, пачкая его застывающей кровью. Он закричал, в тщетных попытках оттолкнуть его. А потом оно стало Патрицией, и мгновенно мёртвой Анабель. Джеки продолжал кричать, но тьма уже вливалась в него, заполняя холодом, унося в беспросветные каменные тоннели другой реальности.
- Ты всё равно мой! Смирись!
Обессилив он поднял глаза на то, что с ним говорило, это была такая же чёрная, как всё вокруг козлиная морда.
- Боже спаси меня! Отче наш, сущий на небесах, да святится имя Твоё...
- Ты серьёзно?
- Да придет Царствие Твоё, да будет воля Твоя и на земле, как на небе... - он хрипел и рыдал, пытаясь освободиться, но тело всё так же не подчинялось ему, всё больше проваливаясь во тьму. Сотни птиц кричали где-то над головой, они были частью той силы, что обладала сейчас его телом, его разумом, всем вокруг!
- Я же сказала! Твой… Бог... Мёртв! Он не услышит тебя!
В воздухе гулко прозвучал выстрел. Завеса мрака рухнула на землю, рассыпавшись на мерцающие осколки и спугнув огромную стаю чёрных птиц, которые взметнулись в небо, обнажив розовый рассвет. Удаляющиеся птичьи крики смолкли, и живое многоголосье заполонило пространство. Джеки из последних сил повернул голову в сторону. Рядом лежала мёртвая Патриция. Он убил её...
37. Явись мне...
Вспышка. Мои ноги утопают в холодном мхе, кости мучительно ломит от жара, а глаза болят. Вспышка. И я жадно поглощаю нечто тёплое и вязкое, это человеческие внутренности, меня тошнит кровавой массой, я силюсь закричать, но крик застрял в горле и скребется там онемевшим ужасом. Мне плохо, царапины и синяки саднит, мышцы сокращаются, я валюсь на землю, небо надо мной уходит во тьму. И я падаю в эту тьму, в самое бездонное небо, вместе с чёрными птицами, они несут меня в потоках ветра, сквозь предрассветные тучи к перевёрнутому вверх ногами маяку. Перья, крылья, крики, их стая проносит меня над лесом, озарённым первыми всполохами рассвета, над спокойным морем, зеркально отражающим блики рождающегося солнца.
Я не могу двигаться, внутри меня что-то пульсирует и клокочет, в непрерывном желании разорвать меня изнутри и вырваться наружу. Я не живой человек, я словно кукла, наполненная чем-то странным и чуждым мне.
Вспышка. И меня снова тошнит, но я не в состоянии даже шевельнуться, тело скованно, яркий свет бьёт по глазам, заставляя их слезиться, руки онемели почти до бесчувствия. Я сижу на стуле за столом, но руки мои привязаны к телу, я не понимаю, что происходит, и что это за место? Мучительная жажда - единственное, о чем я могу думать...
- Всё хорошо, Лилит, успокойся, - голос мужчины средних лет, сидящего за другим концом стола, пугает меня, вырывая из гулких птичьих криков, уносящихся вдаль.
- Кто вы? Где я? - мне кажется, что до сих пор говорю не я, а нечто внутри меня.
- А как ты сама думаешь?
- Это ад?
Он насмешливо улыбается и качает головой.
- Можно сказать и так. Меня зовут Джек Берроу, детектив Джек Берроу. И я бы хотел поговорить с тобой, Лилит.
- Я арестована?
- Да, Лилит, но твой возраст и твоё психическое состояние не позволяют поместить тебя в камеру. Ты понимаешь, почему тебя арестовали?
И только сейчас я вижу, что на мне смирительная рубашка, а эти светлые стены... я в больнице или что это?
- Понятия не имею. Я хочу пить, развяжите меня, я не сумасшедшая!
Он подал знак кому-то за моей спиной.
- Ты обвиняешься в убийстве сразу нескольких человек, в том числе своего отчима Джида Конроя, это серьёзные обвинения, девочка, нам предстоит долгий разговор, и лучше бы тебе честно ответить на все мои вопросы и принять то, что я скажу тебе.
- Это ложь, я не убивала его, это всё те фигуры в лесу, там был... какой-то обряд, они отрезали ему голову!
Мужчина открывает папку, лежащую на столе и зачитывает вслух.