Нужное место, по словам Рольфа, находилось примерно в полукилометре от «ребят с бультерьерами». Начинать работу в такой близости, на полностью открытом участке – занятие провальное. У них наверняка были бинокли, да и без них место слишком просматриваемое. Но сегодня копать все равно было уже поздно и в надежде, что «прикинутые» завтра «обломаются и свалят», мы решили остановиться в том лесу, который на пригорке, то есть у них за спиной и чуть-чуть сбоку, как раз над нужным нам местом.
Больше часа мы топали туда по большому кругу: немного вернулись от «угла» обратно по уже пройденному пути, а потом через лес и поле. Перед выходом на него, Рольф залез на дерево, и посмотрел: не видно ли ту группу. Она оказалась настолько далеко, что можно было смело начинать движение по высокой полевой траве.
Когда мы добрались до места, солнце уже совсем опустилось. Далеко в лес углубляться не стали. Нашли хорошую ровную площадку и сначала просто сидели отдыхали, с интересом наблюдая за «прикинутыми». Те все еще продолжали копаться. Мы поставили палатку и сели на пригорок с банками тушенки в руках. Костер решили не разводить – все-таки довольно близко, – будет виден и огонь и тем более дым. Сидели ели тушенку с хлебом и смотрели, как группа закончила работу и тоже собралась у костра. В итоге их оказалось шестеро плюс две собаки.
Нам было немного завидно и если бы не шуточки Кота, наверное, даже грустно. У них настоящая группа: организованные, одинаково одетые, одержимые общей идеей, скорее всего, неплохо оснащенные – бинокль, по крайней мере оказался точно: окончив работу и перед тем как разжечь костер, один из них стал осматривать окрестность. Мы в этот момент залегли и не шевелились, только подглядывали. Осмотрев поля, дозорный перешел на «зеленку», поворачиваясь по кругу, и несколько раз замирал, во что-то всматриваясь. Заострил свой взгляд он и в районе нашей дислокации, но не больше, чем на других местах, из чего мы сделали вывод, что ничем себя не выдали. Еще бы, мы даже жевать перестали, а палатку за деревьями видно быть не должно.
Самое же главное: «прикинутые» уже копали! И не важно: нашли они что-нибудь или нет, но они уже потрогали эту видавшую войну и хранящую ее трофеи землю.
Мы решили лечь пораньше, но перед этим Рольф, словно предчувствуя что-то, предложил спрятать лопаты. Мы с Котом начали хохмить, что если вдруг среди ночи придет дикая мышь, то нам нечем будет отбиваться, но Рольф спокойно, без всякой агрессии и иронии сказал, что отобьемся топором, а потом отошел шагов на двадцать и указал место, где нужно зарыть лопаты. Возможно, они и по сей день там лежат.
Среди ночи мы, непривычные к жизни в лесу, несколько раз на какие-то шорохи и хрусты не без опаски вылезали из палатки, и светили по деревьям. И ничего, и не кого не увидев, но от этого не более успокоенные, возвращались в свои спальники. В конце концов, усталость взяла свое, и не обращая больше внимания на непрекращающиеся лесные звуки, мы уснули.
А потом проснулись…
Кот был так напуган, что не стесняясь быть осмеянным заявил, о возвращении домой первой же электричкой. Об этом можно было и не говорить – все прекрасно понимали, что «турпоход» окончен и нужно возвращаться. Запасного варианта в тот момент у Рольфа не было, да и наши потери не позволяли продолжить поиски. Вернее, не продолжить, а начать. Лопаты, палатка, карта – остались в лесу. Их найти и вернуть еще можно. Но вот желание что-либо делать и настроение – утеряно безвозвратно. Мы с пониманием смотрели как все, что было в своем рюкзаке – банки с тушенкой, хлеб, ложку, фонарь и прочее, Кот, попив воды, с остервенением вытряхнул, и разбросал по оврагу. Оставил только спальник. Батон хлеба, который никак не хотел улетать в кусты, и несколько раз оказывался перед ним, белея в сумерках оврага, Кот пинал ногой, пока тот не развалился.
Никто не посмел упрекнуть его.
По возвращении, мы поняли, что не только запал, но и Кота потеряли тоже. Он вышел из электрички, и не попрощавшись и не оборачиваясь, быстро пошел в сторону дома. Нас с тех пор он категорически стал обходить стороной, словно в произошедшем была моя или Рольфа вина. На звонки не отвечал, в местах, где по вечерам собирается молодежь, не появлялся. Со временем от общих друзей стало известно, что ссылаясь на занятость, он даже перестал ездить на ту, любимую им дачу. Одни мы знали истинную причину, но молчали, как и договорились. Кот же, по словам тех самых друзей, с головой погрузился в свое хобби. Он еще со школы время от времени занимался фарцовкой в местах скопления интуристов. Сейчас же отдался этому занятию всецело. Но об этом я расскажу, когда Коту придет черед вернуться в нашу жизнь.