Почему я думаю, что так будет? Потому что видела это в своей семье. Мне и семи лет не исполнилось, как отец свинтил. Квартиру нам оставил, а сам испарился. Где он сейчас? В США в Израиле? Какая разница? Я не слушаю, когда мать мне о нём рассказывает. Мне не интересно: если ему не интересно, что со мной, то почему мне должно быть интересно, что с ним? Иногда мне кажется, что он не приехал бы на похороны, если бы я умерла.
Я часто «мечтаю» о своих похоронах (не в том смысле). Мне просто любопытно было бы посмотреть на всех тех людей, кто вокруг меня. Что они обо мне бы говорили? Сколько народу бы собрались, кто захотел бы проститься со мной? Странные мечты, дикие. А мне интересно. Вот мама, она бы точно от горя себе места не находила. Я — её самый родной и близкий человек, она меня всю жизнь знает, она меня с таким трудом рожала, одна растила, и вот она у моей могилы. Какой ужас, лучше об этом не думать!
А Сашка… Долго бы он ходил в трауре или сразу нашёл бы себе молодую и красивую? Мне было бы приятно думать, что он на всю жизнь сохранил в своём сердце «мой печальный образ», но, к сожалению, это не так. Ничего не всю жизнь не бывает. Об этом только говорят. И те, кто громче вех говорят, предают первыми. А подруги? Да ладно, что мне эти подруги? Они же не любовницы мои, чтобы хранить мне верность, в конце концов. Та же Вика, она и не знает, что мне нравится, и пускай так и будет.
Стоп, я знаю её всего один день, и столько мыслей. Странно, что мне не снится секс. Наверное, я уже так натрахалась, что мне не хочется. И всё-таки я была права: нужно просто начать этим заниматься, чтобы перестать постоянно об этом думать. Ну, или нужно почаще мастурбировать. Вот странное у нас, у девчонок, слово — «мастурбировать». От какого слова оно происходит? Проснусь и гляну в Википедию. Вот у парней всё просто — «дрочить». И мне оно больше нравится. Мне нравится думать, что я дрочу, а не мастурбирую. Вот стоило задеть тему секса, и меня сазу понесло. Всё-таки я немного того, и мне надо психиатру показаться, или сексопатологу, или… какие там ещё бывают врачи.
Перед — глазами Викуля в костюме медсестры на голое тело. Она мягко ко мне подходит, склоняется надо мной и целует меня в губы, я не могу сопротивляться, она сильнее. Вика расстёгивает на себе пуговички, под костюмом она абсолютно голая, в длинных белых сетчатых чулочках с подвязками. Трусы-ниточки которые ничего не прикрывают, и бюстгальтер, который не скрывает её грудь. А ещё она в шапочке медсестры, белой с большим красным крестом.
Глава 8
Смотрю на себя: я полностью обнажена, на мне ничего нет, кроме лака для ногтей. Она спускается по моему телу, гладит мои руки, гладит мои плечи, мой животик. Ей нравится мой животик, особенно то, что ниже. Она улыбается и прикасается губами к моей «киске», и от удовольствия меня начинает трясти, как Сашку когда я дрочила ему ногами, только сильнее. Громко выдыхаю со стоном, а она продолжает. Её руки мягко сжимают мою грудь, а губы нежно сосут «лепесточки» моей «розочки».
— Я люблю тебя, — шепчет она. Наши глаза встречаются, а губы сливаются в поцелуе. Она пододвигается ко мне как можно ближе, и теперь уже я прикасаюсь к её «лепесточкам». Я крепко обнимаю двумя руками её бёдра, а губами впиваюсь в её «киску», лаская её языком. Я чувствую её аромат, и он пьянит меня сильнее всего на свете.
Я просыпаюсь. Аромат белых роз, запах свежести заполнил комнату. Стоит мне поднять голову, и я вспоминаю Вику. Похоже, всё серьёзно, и я действительно люблю её. Я думаю теперь только о ней. Мечтаю увидеть её обнажённой, прижаться к ней и поцеловать. Откидываю голову назад и мечтательно закрываю глаза. Похоже, я влюбилась. Что же скажет Сашка?
— Засоня, вставай, — будит меня мамка. — На первую пару опоздаешь.
— Встаю, встаю. — Вбегаю в ванную и усердно чищу зубы, умываюсь, крашусь и вовремя выхожу из дому, чтобы не опоздать на занятия. Мчусь в институт на крыльях любви и только по дороге вспоминаю, что Вики-то сегодня не будет. Она же писала мне. Быстро хватаю телефон и вожу по экрану замёрзшими пальцами. Ещё одно сообщение от Викули — почитаем.
Это фотка, где мы смотрим в камеру. Подпись: «Юлька, ты просто супер!» и целая туча лайков. Похоже её друзья налайкали. Кручу, читаю комменты. «Девчонки вы просто огонь». «Спасибо, подрочил». — Ну куда же без них. «Познакомь со своей подружкой». Но Вика ответила уже: «Ты опоздал, у неё есть парень, и они — идеальная пара». Ответ: «Жаль» и куча разорванных сердечек. Мне прямо жалко того парня. Захожу на его страничку; прикольный такой, широкоплечий, спортсмен или кто.
Тут приходит эсэмэс, Сашка что-то пишет. Успею прочитать. Прилетает эсэмэска от Вики.
«Юль, ты бы не могла отмазать меня от «энок», их же потом закрывать надо». Пишу в ответ: «Конечно» и смайлик… стираю смайлик, пишу сердечко (у меня даже сердце ёкает, когда я его отправляю). От постоянного держания телефона у меня руки мёрзнут. Я прячу телефон и засовываю руки в карманы, чтобы хоть как-то согреться. Но телефон пиликает опять. Смайлик от Вики. Что это — простое подмигивание или нечто большее?
Это может показаться странным, но я жду, когда и она мне сердечки слать начнёт. Отправляю ей сердечко, вернее, смайлик, который делает воздушный поцелуй. Не прячу телефон, жду ответа, а сама вся уже продрогла, и руки дрожат. Это как-то неприлично не отвечать на смайлики. Для того чтобы скоротать время, открываю сообщение от Сашки:
«Люблю, люблю, любимая…» — банальщина, не читаю дальше. Написал бы просто: «Потрахались гут. Спс», я бы ответила. «Если что, обращайся»; вот это был бы разговор. А то надоела его любовная любовь. Ну какая любовь? Мы уже полгода вместе, можно сказать, притёрлись. Конфетно-букетный период — бай-бай.
Снова захожу на страничку Вики, лайкаю всё подряд. Она везде классная, и ноги у неё длинные.
Первую лекцию ещё пишу, а на второй начинаю скучать. Давно я не получала писем от неё, от Сашки приходят регулярно, но я их даже не читаю. Открываю и отписываюсь так, для галочки. Но Викины письма я просматриваю от и до, пытаюсь понять, с каким настроением она это писала и что при этом думала, что означает тот или иной смайлик.
Но смайликов она уже несколько часов не шлёт, последнее, что было — это то сообщение с утра. Она мне на него даже не ответила. Волнуюсь: неужели я ничего для неё не значу? А так хочется хоть что-то значить для неё! Хочется, чтобы она обо мне думала, делилась со мной всем, что у неё на душе, переспала со мной, в конце концов. Нет, последнее вовсе не обязательно меня устраивают и платонические отношения, без «обмена жидкостями». Дурная фраза; и где я её подцепила? Кто так вообще говорит в наше время?
«Хватит умные книжки читать, а то ослепнешь». Ну, от мастурбации же не ослепла и волосы на руках не выросли, сказки всё это. Нервничаю, верчу в руках телефон. Хочется ей позвонить и просто услышать её голос. Удерживаю себя от этого. Чтобы звонить, нужна причина. А какая у меня причина? Какая? Что-то про институт рассказать. Но что?
Поднимаю руку:
— Тамара Михайловна, а можно выйти?
Лекторша с непониманием смотрит на меня.
— Да, да, конечно, — говорит она и продолжает надиктовывать нуднейшую в мире лекцию — что-то про то в чём я ничуть не разбираюсь, а на экзамене как-то выкручусь и получу свою честно заслуженную пятёрку.
Выхожу, дико волнуюсь, верчу в руках телефон, пытаюсь успокоиться.
— Юлька, а ты что здесь делаешь? — спрашивает одногруппница, которая с подругой тоже стоит под дверью.
— Да сегодня нудно так, я уже не могла это слушать, — придумываю причину выйти.
— Ага, а мы с курилки опоздали. Пока решали: заходить — не заходить, началась пара. Составишь нам компанию? Не каждый раз прогуливаем вместе с отличниками, — улыбается она.