Не благоразумие, а инстинкты заставили ведуна тоже попятиться от страшной, временами мелькающей перед глазами и тут же пропадающей в ночном воздухе решётки.
А потом началось…
Стремительный вихрь промчался по «соломенной» веренице, легко поднимая с земли плывущие над ней фигурки. А те, оказавшись в воздухе, мгновенно рассыпались в мелкий мусор. После чего вихрь их словно специально бросал на решётку. Та вскоре оказалась буквально обвитой «соломенным» узором, на всех стыках которого продолжали желтеть звериные черепа.
Вытянувшись перед отступающим Штормом в пять человеческих ростов, решётка, продолжая расти, внезапно рухнула на холм. Хальдор и Шемар ринулись к ведуну и успели дёрнуть его к себе — и страшная решётка упала лишь на ноги Шторма. Он закричал от боли, когда тонкие, уже не соломенные, а раскалённые докрасна прутья решётки врезались в его плоть.
Шемар первым попытался поднять решётки с ног ведуна. И вскрикнул сам: неведомая ловушка врезалась в любую живую плоть.
Шторм, было замолкший, потому что стиснул зубы, закричал снова — хрипло и на пределе, как от себя не ожидал: решётка начинала вдавливаться в кости ног.
— Сделайте что-нибудь! — взмолился Шемар, с ужасом глядя на ноги Шторма. — Ну же, профессор! Он же без ног останется! Хальдор!
— Это металл, профессор! — закричала рядом Захария. — Это металл!
Хальдор судорожно вытянул руки над той частью решётки, которая впилась в ноги уже воющего без сил ведуна, и резко выдохнул несколько слов. Решётка сухо обвалилась над ногами Шторма. Та её часть, которая уже прошла плоть и кости ног, там и осталась. Но, кажется, превращение её в ржавчину, остановившее процесс резни, уже принесло какое-то облегчение ведуну. Теперь он, закрыв глаза, только часто и коротко дышал.
Хальдор наспех обезболил ведуну раны на ногах. Вместе с Шемаром они быстро взяли его за подмышки и потащили наверх, где Мелинда и Киприан добивали огнём плавниковых монстриков — те, в отличие от «соломы», прекратили свой выход из чёрной массы умирающего города, и их численность всё-таки сокращалась. К драко спешила Захария, на ходу отстреливая тем же огнём плавниковых, которые при виде стихийницы пытались свернуть к ней, как к более беззащитной.
Едва Шторма втащили на вершину холма, Мелинда быстро сожгла последних плавниковых и ещё быстрей заново выстроила защитную сферу. Оглядевшись, преподаватели и студенты опустили плечи. Впрочем, Хальдор уже присел перед Штормом, от боли потерявшим сознание, и принялся за работу, в первую очередь вытаскивая из его ран ржавчину, которая впитывалась в плоть.
… Буклих, конечно, старше и повидал больше, чем какая-то девчонка, заброшенная обстоятельствами космического масштаба в чужое время и на чужую планету. Но Марина не хотела, чтобы он психовал, когда поймёт, что думать она просто не в состоянии.
Пока потревоженный их приземлением пепел осыпался, девушка лихорадочно раздумывала, как быть, одновременно отчаянно надеясь, что город сам возьмёт у неё то, что ему надо. И снова, и снова напоминала себе главное: они с Буклихом там, где город мёртв. Он сам взять её силы не сумеет. Но… Если это место похоже на рану, то… Если ему не хватает сил эту рану залечить, то…
— Буклих, можно открыть глаза?
— Ну-у… Почти. Падает уже реже.
Марина осторожно открыла глаза, готовая в любой момент немедленно зажмуриться снова. Но пепельные хлопья, странно серые и чёрные в темноте, и в самом деле медленно падали вокруг. И такая тишина вокруг… Буклих круглыми глазами похлопал на девушку и вздохнул. Марина представила, как выглядит со стороны: грязное, перемазанное в слезах и в пепле лицо наверняка превратилось в косметическую маску какой-нибудь красавицы, строго следящей за собой.
Хватит о ненужном. Времени в обрез.
Девушка расстегнула курточку и внутренней стороной полы, как смогла, вытерла лицо. После чего застегнулась наглухо, под горло.
Пора выполнять задуманное.
Она огляделась. Бесконечно серое, с мягкими чёрными тенями вокруг пространство мёртвого города вселяло в сердце страх. Они оба стояли по колено в пепле.
Тоже вздохнув, Марина решительно сказала:
— Буклих, я попробую передать стихии городу так, как передавала силу моему биллиму.
— Попробуй.
В ответе крылана, показалось девушке, прозвучало не только недоверие, но и покорность судьбе: будь, что будет!