Потом Буклих, уже все эти двадцать минут шедший с ушами торчком, негромко, так, чтобы слышал только ведун, хотя вокруг никого не видно, сказал:
— Ты понял, что нас смущает?
— Понял. Птиц не слышно, — напряжённо сказал Шторм.
— Не только. Следы наших вчерашних отбросов от лабораторки слишком яркие.
Ведун переключился на сканирующее зрение и, цепко осмотревшись, вынужден был согласиться. Отходов нет, но следы их магического переноса почему-то такие яркие, будто послали их не вчера, а только что.
Наконец они дошли до небольшого холма, на который надо забраться, чтобы увидеть коллектор. Перед тем как взойти на него, оба некоторое время стояли неподвижно у подножия холма и слушали странный гул, состоящий из многих, по-разному гудящих звуков. Гудение пронизывало голову и, казалось, вламывалось в неё. Буклих даже рот раскрыл, хлопая глазами безо всякого выражения и явно прислушиваясь к своим ощущениям, но на вопросительный взгляд ведуна помотал головой и раздражённо поморщился. Нет, даже так гудение не пропадало.
Переглянулись. Начали подъём на холм. Медленно, насторожённо прислушиваясь с каждым шагом. Рассветный Шторм словно не замечал влетевшего в ладонь из рукава камзола боевого посоха, а Буклих — метаморфозы собственных рук, чьи ладони превратились в удлинённые перепончатые лапы с кривыми когтями. Они пока не видели ничего подозрительного, но тончайшее интуитивное чутьё, в совершенстве развитое стараниями академических преподавателей, заставляло обоих действовать пока ещё в глухой, пока инстинктивной обороне.
Они взобрались на вершину холма и остановились, не сразу сообразив, что их заставило замереть на месте.
Коллектором для сбора остаточной магии после различных лабораторных и других работ называли руины древнего города. Археологи Салливана подчистую вывезли из этого города всё мало-мальски необходимое и ценное для изучения истории планеты. А поскольку город этот не отличался особыми архитектурными строениями, то решили отдать его во владение академии магии и энергогностики. Преподаватели обошли город, который не годился даже для временного проживания из-за своего местоположения, и закрепили его границы таким образом, чтобы из академии можно было перепосылать сюда остаточную магию, а то и отходы от экспериментов энергогностиков. Последнее — реже, потому как студенты-энергогностики к последним курсам умели преобразовывать отходную энергию хоть во что-то полезное. Одновременно город закрыли, чтобы никто посторонний не мог попасть сюда и вляпаться в противоречивое месиво из магических и энергетических сливов и чтобы из самого города не просачивался ни малейший магический след. Раз в учебный год сюда приходили самые сильные преподаватели с лучшими студентами-выпускниками, чтобы нейтрализовать особо активную смесь магического мусора, а заодно провести один из значимых экзаменов на умение нейтрализации.
Некромантов, как студентов, которым наиболее часто приходилось пользоваться этим местом, приводили сюда в первый же год обучения.
Город расстилался перед ними слегка запорошённым пылью, серым могильником и памятником самому себе, ушедшему навсегда…
… Заворожённый ведун очнулся, лишь услышав, как рядом шмыгнул носом, после чего ещё и судорожно вздохнул Буклих.
Город не был серым. Он колыхался чёрной мутью, в которой тонул взгляд, если глаза останавливались на какой-то точке. Все руины, оставшиеся от зданий, казались оплавленными — как ни стремился глаз найти резкую линию. Шторм быстро и сильно моргал, стараясь ухватить как можно больше подробностей, пока взгляд снова не утянуло в одну точку. «Я собираю информацию! — лихорадочно даже не думал он, а произносил внутренний монолог. — Я собираю информацию, необходимую, чтобы наши академики быстро разобрались с этой хренью!»
И еле удержался на ногах, когда кто-то резко ударил его в спину.
— Буклих! — разъярённо обернулся ведун и застыл, успев поддержать за кисть руки пятившегося уже мимо него крылана.
Холм поспешно окружали тяжёлые чёрные волны — с обеих сторон от городских руин. Шторм оцепенело, до боли смотрел на них, не понимая: они прорвались через магические границы, поставленные преподавателями?!
Гудение нарастало, оглушая так, что теперь и он начал дышать ртом, чтобы облегчить боль, разрывающую голову. А потом Шторм спохватился. Вот-вот закроется последняя брешь между двумя волнами — и они будут заперты на вершине холма! А что уж будет потом — лучше не думать!