Чего только ни делали на пустоши. Марина пыталась научиться левитации — и Шторм еле поймал её, когда она торжественно заявила, что не нуждается в его поддержке. И не преминул воспользоваться оказией, когда официальная невеста оказалась в его руках. Поцеловал — то ли наказал, то ли подбодрил… Ещё именно на пустошь девушка привезла распечатку с рисунками Бидструпа — с трудом нашла в Космосети, и парни нахохотались и наудивлялись жанровым сценкам древнего художника. А однажды им повезло, что отменили послеобеденные пары, и вся троица выбралась на пикник среди камней — вместо посещения кафе.
Шторм за эти дни и сам привык, и приучил девушку, что он обязательно заходит за нею в апартаменты перед обедом, чтобы сопроводить её в кафе. И целовал перед выходом. Правда, пока без катаклизмов, как в первый раз. Он приучил её к обязательному поцелую по утрам, встречая её по утрам у входа в учебный корпус факультета общего ознакомления. Марина сначала страшно стеснялась невольных зрителей, но как-то поймала завистливый взгляд Риналии. И перестала смущаться, потому что взгляд этот ей понравился. «Какая я зловредная, оказывается!» — дивилась она себе.
Правда, и Шторм ожидал её у корпуса как-то странно. По какому-то совпадению он всегда целовал невесту в момент появления Шемара, который проходил мимо них спокойно, а то и со скрытой усмешкой. И в эти минуты Марина считала высокомерного ведуна самым настоящим мальчишкой. Но, помня о личной бессовестной радости из-за возмущения Риналии, благосклонно прощала Шторму собственнические замашки.
… В этот день Марина привычно накормила Биллима, оставила ему и его приятелю корзинку с фруктами. Пришёл Шторм, поцеловал — не спрашивая, и вывел в коридор. И вскоре они втроём мчались на машине к полюбившимся пустошам.
Сегодня решили позаниматься практической работой с силой.
После того как набегались по валунам, уселись на осколок скалы рядом с камнем, накрытым вкусными мелочами, и Шторм велел:
— Вот тот камешек — прямо перед тобой. Пожелай его развалить. На две половинки.
— Слишком большой, — с сомнением сказал Буклих, хлопая глазами на довольно высокий валун примерно в десяти шагах от них.
— Ничего. Её силёнок хватит, — снисходительно сказал ведун.
Ага, сердито вздохнула Марина. Ему-то легко говорить. А если уверенности нет?
Но встала и размахнулась, даже не лепя «снежок». Вот о чём она очень сожалела, так о том, что для неё, невидящей, и сила невидима, и, естественно, её полёт. Попала? Не попала? Хотя… Есть индикатор. И не один. Она покосилась на некромантов. Те аж вытянулись к камню, что-то пристально высматривая. Первым непроизвольно кивнул Буклих. Он видел лучше ведуна.
Значит, попала.
А в следующую секунду валун крякнул и медленно, а под конец резко развалился на две части, по объёму и форме больше похожие на две ванны.
— О-о! — пискнул крылан.
Ведун смотрел на половинки валуна, покусывая губу, а потом обернулся к Марине, старательно делавшей вид, что она тут не при чём.
— Марина, только не удивляйся. Я и правда не верил. Ты тренировалась?
— На то, чтобы разбить, нет. А так… Дома всё та же доска, с которой продолжаю сбивать мелочи. Просто работаю пока на меткость.
Потом ещё немного побегали, после чего Буклих первым, хоть и с сожалением, напомнил, что пора собираться в обратный путь. Они собрали остатки от мини-пикника и уселись в машину. Здорово устали, поэтому чаще молчали, чем болтали. За окнами машины постепенно темнело. Осень не хотела уходить. Дни держались тёплыми, но к вечеру и к ночи становилось прохладно настолько, что мёрзли ноги. Правда, троица-то набегалась — и замёрзнуть студентам не грозило.
Ехали, как всегда, не возвращаясь на хорошую дорогу. К тряске на каменистой — привыкли, и она никого не пугала…
Первым забил тревогу Буклих.
— Шторм, остановись! — пронзительно заверещал он в ужасе. — Остановись!!
— Что? Зачем? — растерялся ведун, всё же послушно останавливая машину: крылану он доверял до немедленного выполнения приказа.
Машина дёрнулась от резкой остановки, и крылан осел на своём месте.
— Звёзды… — прошептал он, с ужасом глядя вперёд. — Ещё немного — и…
Шторм посидел-посидел немного и зашевелился встать.
Марина взглянула в верхнее зеркальце. Пусть в салоне машины и полумрак от подступающих сумерек, но бледное лицо ведуна было видно чётко.