Кажется, он творил заклинание, закрывающее комнату от посторонних. А через секунды на двери вспыхнули тончайшие призрачно-зелёные узоры. Получалось что-то вроде примитивного рисунка с графическим солнцем, от которого во все стороны мчались лучи, размножаясь по дороге на множество других лучей. Причём эти линии, не задерживаясь, переметнулись на стену и продолжили свой бег, обвивая раму окна. Но их движение не прекратилось и здесь. Зелёные лучи переплетались со встречными лучами и мгновенно словно округло ломались, образуя прихотливые узоры.
Вскоре вся комната была в странных, стремительно подвижных обоях.
Марина сглотнула. Мелькнула мысль, что этот бегучий свет могут увидеть с улицы… Головокружение, начавшееся с момента, когда она поняла, что именно случится вот-вот, перешло в странное оцепенение, когда она стала ощущать себя покачивающейся на волнах. В этом глухом состоянии она проследила, как обернулся к ней от двери Шторм, как он снял с себя камзол и бросил его в сторону. Он молчал, ничего не требуя, только не сводил с неё внимательного, сосредоточенного взгляда. И Марина только молча ждала, понимая: в этом ритуале главный он.
Зелёные лучи давали смутный свет, странным образом успокаивая, и девушка, уже полностью владея собой, рассматривала раздевающегося ведуна. Сейчас её не пугали синяки на его теле, оставшиеся после того как он вырывался из рук драко, а потом упал после прикосновения декана База, сбившего его с ног. Она не жалела Шторма и не думала о том, что повреждения на его теле надо бы немедленно исцелить. Для него всё это тоже сейчас мелочь — подспудно понимала она. Шторм выше этой мелочи… «Мой мужчина сильный и крепкий!» — чуть не пело внутри. Изнутри же поднималось что-то чудное, словно всплывало старое знание, едва не забытое за ненадобностью, и оно заставляло девушку держаться прямо и горделиво.
Благодаря этому же знанию, Марина знала, что произойдёт вот-вот, и спокойно принимала все движения Шторма. Только раз пробился испуганный голосишко, занывший в ушах: «А если поцелуй вечности не поможет? Если чужая защита не уступит ему? Что тогда?»
«Шторм пробьётся, — уверенно ответила Марина слабому голосу и невольно улыбнулась: — На то он и Шторм!»
А старое знание, продолжавшее наполнять её этой уверенностью, предсказывало, и Марина без потрясений принимала все действия мужчины, шагнувшего ближе к ней. Он взял из её рук одеяло, о котором она забыла, но которое продолжала стискивать, боясь уронить. И она внутренне засияла, как мягко он это сделал. Вместе они расстегнули вычурные застёжки на её курточке, потом снимали блузку и брюки…
Он ласково провёл ладонью по тёплой коже её плеча и привлёк к себе. Так они простояли недолго, пока девушка не решилась поднять голову. Сухие пальцы мягко обвели контур её губ, словно запоминая. А затем Шторм склонился к ней, одновременно с прикосновением к губам обнимая её за талию… «Ты знаешь — ты веди», — мысленно попросила девушка. И, будто подчиняясь её невысказанной просьбе, ведун уже властно поцеловал её и так же властно, правда не сразу, а исподволь направил её, послушную его рукам, к брошенной на пол постели.
«Штормит…» — слабо улыбнулась девушка, чувствуя себя нагревшимся на солнце пёрышком, упавшим между двумя столкнувшимися цунами.
… Нетерпеливое томление в странном, совсем не пугливом ожидании, когда тело ноет и мучительно двигается, покорно вытягивается под ласками сильных рук, будто само по себе, не подчиняясь ей… Мгновенный страх, когда мужчина вдруг прервал поцелуй и отпрянул от неё. Она умоляющим шёпотом позвала его, лихорадочно трогая его руки, гладя и пытаясь тоже подняться, хватаясь за них… Но его пальцы переплелись с её так незаметно, что она поняла только одно — он рядом… Собственное тело тепло и мягко таяло и в то же время напрягалось в истоме. А потом… сладостное впечатление тяжёлого горячего тела, будто накрывающего, укрывающего её от всех бед ещё одной защитой, и резкая боль, приглушённая новым страстным поцелуем, а потом…
А потом её мужчина мог делать с нею всё, что угодно. И даже боль, сначала пронзительная, а потом ноющая, постепенно глохла перед тем, что видела она. Полное подчинение… Околдованная странными, вспыхивающими перед внутренним взглядом видениями, она теперь существовала в двух пластах реальности. И видения эти были живыми до ощущений тепла и пространства! Вот вспыхнула картинка, и она в этой картинке бежит по бесчисленным ступеням громадной лестницы и радостно кричит: «Отец! Отец!» И незнакомый высокий длинноволосый мужчина, копия Шторма, только слегка погрузневшего и уж точно ставшего гораздо крепче и мужественней, хватает её за подмышки и подбрасывает к синим небесам чужой-родной страны!