— Мои люди в данный момент вынуждены скрываться в помещении. Я сам только что прибыл…
— Придумай что-нибудь, — перебила я таким же суровым тоном, как и Блэк. — Мы все знаем, каким изобретательным ты бываешь, когда захочешь, Брик.
В воцарившемся молчании я добавила:
— Ладно. Думаю, на этом мы закончили…
— Подожди! Мириам… подожди! Ещё один момент!
Я остановилась; мой разум уже готов был отдать команду отключения.
— Твоя сестра. Она со мной, Мириам. Я подумал, что тебе стоит знать.
Вздрогнув, я заскрежетала зубами, но лишь кивнула.
Не уверена, была ли я готова к этому факту, но мне стоило этого ожидать. Очевидно, что Брик решительно настроен добиться того, чтобы у меня возникли какие-то личные отношения как минимум с одним вампиром. Поскольку Ник сделал так, что Брик не мог использовать его в этой роли, Зои послужила альтернативой.
Странно, но я даже понимала мотивы короля вампиров.
С чисто психологической точки зрения я даже неохотно уважала его понимание необходимости создания более личных уз, порождения настоящей верности между нашими лагерями. Союзы, настоящие союзы основывались на таких вещах. Более того, это должно было заверить меня в том, что Брик серьёзно настроен по поводу этого союза и хочет, чтобы он просуществовал долго.
Однако это не заверило меня, и не только потому, что Брик в своих махинациях был настолько напорист, что доходило до социопатии.
Дело даже не в извращённости его регулярных попыток подтолкнуть меня к отношениям с вампирами, которых я знала людьми — вампиров, которых его люди обратили против их воли.
Правда в том, что я понятия не имела, что чувствовать по поводу Зои.
Дело не только в том, что я не знала её теперь — как вампира и даже как взрослую женщину; дело в том, что она позволила мне считать её погибшей.
Пятнадцать бл*дских лет она позволяла мне верить в это.
Я могла твердить себе, что она отдалилась ради моей защиты.
Я даже могла убедить себя в том, что она скрывала меня от других вампиров из-за того, что я была гибридом, как она — получеловек, полу-видящая.
Я напоминала себе, что до недавнего времени она, скорее всего, верила, что никак не смогла бы объяснить мне существование вампиров. Она должна была знать, что это я опознавала её в морге; она, наверное, думала, что встреча с ней, живой, вновь травмирует меня.
Наверное, она убедила себя, что нам обеим будет лучше, если она позволит мне и дальше считать её погибшей.
Отчасти я могла понять всё это, конечно.
Та же часть меня считала эти причины даже более убедительными теперь, в свете случившегося с Ником, в свете всего, что Брик рассказал нам о новорождённых вампирах.
Но менее рассудительная часть меня Плевать Хотела На Это Всё.
Эта часть не верила в такие аргументы.
Эта часть ни за что не верила, что моя сестра позволила бы мне считать её погибшей на протяжении пятнадцати бл*дских лет, и неважно, какие у неё имелись на то причины. После потери наших родителей, после разлучения с семьёй мамы, после потери дяди Чарльза и дяди Фила, после потери всех, кроме друг друга… она позволила мне думать, будто я осталась одна на свете.
Она позволила мне верить, что я одна.
Она годами позволяла мне верить в это.
И это ещё не всё — в ту единственную нашу встречу лицом к лицу, в те несколько секунд, когда я увидела её как вампира, она предельно ясно дала понять, что показаться мне было не её идеей.
Она пришла, потому что Брик настоял.
Зои вовсе не хотела восстанавливать отношения со мной.
Она хотела, чтобы я и дальше считала её погибшей, хоть теперь она обязана знать, что я в курсе существования вампиров. Она должна знать, что я замужем за Блэком, что я знала про дядю Чарльза, знала Брика и многие вещи в её мире, но она по-прежнему позволяла мне считать, что она мертва.
Учитывая это, я не видела большого количества вариантов.
Видимо, Зои двигалась дальше.
Я более-менее сделала то же самое.
Ну, ладно… это не так. Не по-настоящему.
Но суть в том, что теперь я могла это сделать.
Мне не обязательно по-прежнему переживать на этот счёт. Мне не нужно ощущать угрызения совести за то, что меня не было рядом, что я её не защитила. Мне не нужно гадать, что произошло.
Загадка смерти моей сестры, кто её убил, почему, и привлекут ли их когда-нибудь к ответственности — загадка, которая руководила моей эмоциональной жизнью с молодости и практически до тех самых пор, когда я посмотрела в её вампирское лицо — наконец-то разрешилась.