Потеряв к ней всякий интерес, он попытался зажать горло, и поскальзываясь на собственной крови, поковылял к выходу. Эклипсо не составило никакого труда сбить его с ног, и они оба рухнули на пол. В отчаянной попытке он всё же решил забрать её с собой, снова схватив за горло. Всё, что ей оставалось теперь, это выдержать ещё несколько бесконечных секунд, пока силы не покинут его окончательно.
Когда последние огоньки жизни покидали тело демона, его глаза выражали гнев. Но, кроме этого, в них читалось ещё и удивление. Он так и не смог до конца поверить, что суккуб способен на такое. Что его игрушка вдруг обрела сознание и свободу воли.
Задыхаясь и откашливаясь, Эклипсо с трудом встала на ноги, стараясь удержать равновесие на скользкой поверхности. Она стояла в луже крови, опёршись о колени, и тяжело дышала.
Затем она услышала слабый голос Мирады:
— Эй. ко. Эйко… Больно… Так больно..
Эклипсо подняла голову и встретилась с глазами суккуба. Они были полны мольбы и слёз.
— Прости, — прошептала Эйко. — Прости… я… я не… — она хотела сказать, что ничем уже не может помочь Мираде, но не в силах была произнести эти слова.
Эклипсо взглянула на сердце, всё так же продолжающее биться в ладони Мирады, и вновь посмотрела в её глаза.
— Да… да… — слабо закивала Мирада, и улыбнулась. — Да…
Слёзы струились по щекам Эйко, перемешиваясь с кровью. Она прекрасно всё поняла. Это и правда было единственное, что она могла сделать для сестры. Единственный способ освобождения.
* * *
Она покидала это место не с пустыми руками. Их с Мирадой возвращение с самого начала даже не предполагалось, поэтому демон несколько раз использовал начертание пентаграмм в их присутствии, совершенно не опасаясь, что они запомнят эти знаки. Ведь он знал дальнейшую судьбу двух суккубов, удостоенных великой чести стать новым экспонатом в его коллекции.
Но Эклипсо всё же запомнила эти пентаграммы. Вырезанные на запястье, они засветились красным сиянием, причиняя адскую боль, однако вскоре потускнели и остались на коже в виде чёрных меток. Теперь с их помощью она могла использовать порталы в некоторые запрещённые и недоступные для обычных горожан места. И в то же время, свободно разгуливать у всех на виду с этими отметками она тоже не могла.
Что теперь делать, она совершенно не знала, и уповала лишь на то, что слухи о странном суккубе не разнесутся по городу слишком быстро, чтобы у неё было хоть немного больше времени.
Внутри Эклипсо зияла чёрная бездна, в которой её душа едва не затерялась навсегда, и открыв портал, она провалилась в него, словно в пропасть.
Глава 5: Грешник
Нестись сквозь алые облака, прорывая их и оставляя за собой завихрения, доставляло неописуемое удовольствие. И даже достаточно большая вероятность столкновения совершенно не пугала и не останавливала наглецов, осмелившихся чуть ли не вслепую прошивать густые небесные покровы в такую погоду.
Это был полёт ради самого полёта.
Хотя и в безоблачном небе летать было довольно приятно. Можно было неспешно взмахивать крыльями, и наслаждаться медленным, дрейфующим полётом, созерцая окрестности, и никуда не торопясь.
Честно говоря, Айзек никогда не понимал некоторых своих собратьев, бездумно устремляющихся по каким-то своим делам с огромной скоростью. Ему казалось, что таким образом они просто пролетают свою жизнь, так толком и не заметив ничего вокруг. Какой тогда вообще был смысл этого полёта? Не проще ли тогда было бы использовать портал, если уж спешка была так важна? Да и куда было торопиться? Что такого важного ждало тебя в конце пути? Какая разница, прилетишь ты туда на пару минут раньше или позже? Ты куда-то опаздываешь? Что такого невероятно случится, если ты опоздаешь? Тебя уволят, тебя убьют? Твоя жизнь, образно или вполне реально выражаясь, прекратится? Но зачем тебе вообще такая жизнь, если ты вынужден постоянно рассчитывать всё по часам?
Или ты механизм в этих огромных часах? Секундная стрелка, скачущая по кругу всю свою жизнь. Тратящая самое драгоценное, что есть в её стрелочной жизни — своё время, на бесконечный бег по циферблату.
Заметив внизу знакомые очертания, Айзек сложил крылья и бросился вниз, словно ястреб. Резко остановившись за сотню метров от поверхности котла, он завис в воздухе, покачивая крыльями, и начал разглядывать движущуюся массу.