Ради чего была вся эта возня? Какого хрена он должен был изо дня в день нюхать серу, слушать вопли грешников, и протирать глаза от пепла?
— Вы слышите меня, ублюдки? Валите на хер отсюда. Какого хуя вы сидите там и вопите?! — в глазах Айзека полыхало пламя негодования. — Вас же никто не держит там. Совершенно, блять, никто и ничто, кроме вас самих!
Айзек закрыл глаза и произнёс уже вполне спокойно, будто обречённо, от осознания бесполезности этих попыток достучаться до пустоты:
— Хватит сидеть там и пожирать друг друга. Посмотрите вокруг себя наконец, чёрт бы вас побрал. Вы же тратите свою вечность на какую-то чушь.
Затем он открыл глаза, вновь посмотрел вниз, и чуть склонив голову набок, сказал уже вполне дружелюбно, тяжело вздохнув при этом от досады:
— Ах, если бы я только мог найти в Аду хоть одну чистую, безгрешную душу. Хоть одно невинное существо. Это наверняка сработало бы.
Когда-то его уже посещала мысль о том, что скормив котлу ни в чём не повинную жертву, этот адский сосуд не выдержал бы всплеска энергии. Ведь он был предназначен только для грешников, и девственно чистая душа разорвала бы его на кусочки. Правда дальнейшая судьба этой души была бы неизвестна, и скорее всего весьма печальна, но разве это имело значение? Для Айзека — никакого. Единственное, что его действительно огорчало, так это то, что в Аду такую душу было просто не найти, это противоречило бы законам этого мира.
Эта душа стала бы самой великой мученической жертвой со времён сотворения миров. Правда и Айзек, в свою очередь, был бы проклят и Адом, и Раем. Скорее всего даже Бог и Дьявол, если они существуют, были бы в ахуе от этого поступка.
Впрочем, Айзек не верил, ни в Дьявола, ни уж тем более в Бога.
* * *
— Погадай-ка мне… ведьма! — театрально воскликнул Айзек, откинувшись в кресле, и бросив на стол золотую монету, изображающую рогатый профиль. Жители земли назвали бы такой профиль — «римский».
Голова Айзека так давно уже была забита всяким мусором, отягощавшим каждую секунду его пребывания в этом мире, что он решил наконец как-то развлечь себя. Например, сделать то, чего раньше никогда не делал.
Брови демонессы удивлённо поползли вверх, и её рот слегка приоткрылся. Недоверчиво прищурив глаза, она переводила непонимающий взгляд с монеты на своего странного посетителя, и обратно.
Айзек смотрел на неё, едва заметно улыбаясь, а затем произнёс:
— Используй самую жуткую колоду, которая у тебя есть. Самую беспощадно откровенную.
Демонесса хотела было что-то сказать, но игра её гостя была настолько убедительна, что она решила принять в ней участие. Всё это позабавило её: и обращение, и монета. Ведь она была никакой не ведьмой, это во-первых. А во-вторых, плату за свои услуги она предпочитала брать в традиционной валюте, а не в виде архаичного металла, давно уже вышедшего из обихода в повседневной жизни.
Смерив Айзека оценивающим взглядом с ног до головы, она взяла монету и аккуратно попробовала смять её зубами, отдаваясь его игре.
Он одобрительно кивнул и расплылся в улыбке:
— О, только глупцу пришло бы в голову подсовывать ведьме фальшивую монету.
Увидев на металле вмятины от своих зубов, демонесса осталась удовлетворена результатом, и улыбнулась в ответ:
— Что ж, тогда начнём. Самая правдивая колода, говоришь? Самая жуткая? Как скажешь.
Едва она только собралась удалиться в другую комнату за картами Таро, как Айзек резко вскочил и схватил её за руку. От неожиданности она ойкнула и ошарашенно уставилась на него.
— Только давай без всякой этой сладкой чуши, которую обычно хотят слышать твои клиенты, — глаза Айзека впились в демонессу. — Сегодня мне нужна откровенность. Какая бы жестокая она не была.
Усаживаясь обратно в кресло, он добавил обыденным тоном:
— Используй колоду Фавиана.
Забавная игра закончилась, даже не успев ещё толком начаться. Она внимательно посмотрела на Айзека, и лишь кивнула в ответ. Никто из тарологов не любил эту колоду, большинство из них отказывалось работать с ней даже за дополнительную плату. Она буквально высасывала энергию участников, однако взамен предоставляла самые искренние ответы, самые жёсткие в своей откровенности.
Демонесса уже взяла монету, поэтому отказывать было поздно. Это не только вредило репутации, но и духи Таро просто не прощали подобного. Довольно печальный опыт у неё уже имелся.
* * *
Комнату окутывал полный мрак, даже покрывало на столе было чернее ночи. Единственными источниками света были пылающие голубым огнём глаза демонов, сидящих напротив друг друга, и лампадки на столе, источающие древесный аромат. Тёмно-красная, демоническая кожа сливалась с окружающей тьмой, и белые карты, с чёрно-красными рисунками, контрастировали с поверхностью стола. Будто измазанный кровью пепел, опадающий на чёрную простынь.