Но Айзек не собирался быть чьей-то куклой, чьей-то игрушкой. В его планы совершенно не входил этот искусственный мир, созданный безумным суккубом — такой же куклой в чьих-то руках.
Его вдруг разразил смех. Перед его глазами возник образ ребёнка со спутанными волосами и совершенно безумными глазами. Он сидел на какой-то свалке сломанных игрушек и сжимал в одной руке куклу демона, а в другой куклу суккуба.
— А теперь, целуйтесь! — воскликнул детёныш, с треском соединяя куклы.
* * *
Вода озера была полна тепла, и обволакивающей нежности. Раскинув руки и покачиваясь на его зеркальной глади, словно на огромной, мягкой постели, Эклипсо закрыла глаза и мгновенно провалилась в царство снов.
— Ты так выросла, — тихий голос Риманаты звучал откуда-то издалека. — Такая взрослая.
— Где ты?! — оглядывалась по сторонам Эклипсо, но вокруг неё были лишь медленно извивающиеся водоросли.
Эти подводные растения сверкали точечками огоньков, оставляя за собой светящийся след.
— Ты продолжаешь цепляться за прошлое. Пытаешься его вернуть. Изменить.
— Я так скучаю по тебе, — заплакала Эклипсо.
— Прошлое прошло, Эклипсо. Его не вернуть, не изменить.
— Что мне делать, отец? Я уже просто не знаю, что мне делать.
— Делай то, что считаешь нужным. То, что считаешь правильным. Всё остальное не имеет никакого значения.
— Но как мне понять, что правильно, а что нет? Иногда разница совершенно не заметна.
— Правильно или неправильно — должна решать только ты сама, потому что у каждого своя правда. И каждый прав в своей правоте, даже если заблуждается.
Эклипсо грустно улыбнулась:
— Опять твои противоречивые загадки, отец.
— Эклипсо, милая моя Эклипсо. Неуклонно продолжай следовать своему Пути, и все противоречия исчезнут сами собой. Всё лишнее отсеется само собой.
* * *
Айзек сидел за пишущим столом и царапал на плотной бумаге письмо, предназначавшееся существу, которое он никогда в глаза не видел. Его пишущий инструмент представлял из себя крупное перо бежевого цвета, испещрённое красными прожилками, а на пушистом кончике красовалось красное пятно настолько ровной формы, будто этот круг был нарисован на пере искусственно. Глядя на это перо, можно было только представить, насколько красиво выглядела птица, пожертвовавшая его.
Чернильницей служила человеческая голова. Верхняя часть этой головы отсутствовала, открывая доступ к тёмной, красной жидкости, заменяющей чернила. Пламя настенных свечей играло на поверхности этих натуральных чернил каждый раз, когда Айзек макал в эту «чернильницу» своё перо, создавая маленькие, кольцеобразные волны на поверхности этого причудливого озера. При этом лицо человека-чернильницы выражало лёгкую озадаченность, и только молча следило глазами за движениями руки демона.
«Дорогой Иисус, Сын Божий и всё такое прочее,
Мы не знакомы с тобой лично, и сказать по правде, заводить такие знакомства у меня нет особого желания, как, уверен, и у тебя тоже. Однако же у меня нет другого выхода, поэтому обстоятельства вынуждают обратиться за помощью к такому существу, как ты.
В конце концов, ты ведь сам всегда учил помогать ближним и не оставлять в беде. И разве имеет значение, является этот ближний человеком или кем-то другим? Поэтому с твоей стороны было бы не тактично, оставлять в беде обращающегося к тебе за помощью, кто бы это ни был. Разве нет? Разве не этому учил тебя твой Отец?
Учитывая то, что ты до сих пор продолжаешь читать это письмо, смею предположить, что если не сострадание, то хотя бы обычное любопытство тебе всё же присуще. Но, кто не без греха, а?
Тогда перейду сразу к сути.
Однажды ты пожертвовал своим телом ради людей. А готов ли ты пожертвовать ради них своей бессмертной душой, которая, в отличие от тела, вряд ли воскреснет?
Если заинтересовался, к чему я веду, то напиши мне, и мы обсудим подробности. Если не заинтересовался, то и чёрт с тобой.
С наилучшими пожеланиями,
Айзек, демон третьего круга и всё такое прочее
P.S. Ты знаешь, всегда было интересно, какой путь ты выбрал бы на самом деле, если бы не был безвольной марионеткой своего Отца».
* * *
Борнас летал среди облаков. Паря с закрытыми глазами он даже не придавал значения возможному столкновению с кем-либо или чем-либо. Ему было настолько всё равно, что ничто, кроме ветра в ушах, не имело никакого значения.
— Ты забыл о своём долге, друг? — раздался голос, откуда-то со стороны.