Из воды выступало множество камней, но лишь на самом низком из них восседала мерзкая певунья. Марго сморщила нос от неприязни, завидев это чудовище. Однако не было времени предаваться воспоминаниям и думать о том, что ещё недавно она сама выглядела почти так же. При мысли о том, что вода скрывает сотни таких монстров, Марго ощутила ужас. Нельзя позволить Гансу и Роберту погибнуть вот так, не говоря о том, что русалки раздерут и саму Маргариту, даже не поморщившись! Щивэс подняла руки и во весь голос закричала:
–Хватит!– язык русалок постепенно забывался, но кое-что она ещё помнила,– Прекрати! Остановись! Остановись!
Сирена подняла голову, но продолжила петь.
–Во имя Океана, хватит!– снова крик,– Свои! Здесь свои!
Незнакомка замолчала на несколько секунд. Сердце Маргариты ёкнуло. Неужели, в русалках всё же была честь… Толпа людей позади Маргариты перестала перешёптываться и остановилась. Люди замерли в одном положении, словно у всех разом отключился мозг.
–Кто ты, и почему ты со мной говоришь?– обратилась незнакомая певица.
–Я сирена, как ты!– прокричала девушка.
–Так это ты первая начала петь?
–Да!– Маргарита воодушевлённо улыбнулась и даже тихо засмеялась, не скрывая слёз счастья. Кажется, сирена была согласна на переговоры,– Это была я! Во имя нашего народа, я прошу, молю тебя! Остановись! На этом корабле моя семья! Не убивай нас!
–Ты Ромцэс?
–Что?– Маргарита непонимающе прищурилась.
–Ты Ромцэс?– повторила сирена громче,– У нас недавно пропала одна из наших. Это не ты?
–Нет, я Щивэс.
–У нас никогда не жили русалки с таким именем.
–Я из другой стаи…
–Тогда извини меня, Щивэс. Я просто хочу накормить мою семью.
–Что?– глаза девушки вмиг округлились,– Стой, не надо петь!..
–Ничем не могу помочь. Люди почти очнулись, я должна петь.
–Неужели, для тебя ничего не значит, что вот-вот умрут другие русалки из-за тебя!?– закричала Маргарита, но сирена больше ничего не ответила. На несколько секунд завыв, она продолжила свою песню. Люди, ещё не успев отойти от первой волны гипноза, вновь погрузились в него. Корабль уже был в опасной близости со скалами. Маргарита схватилась за голову и завизжала от отчаяния. Люди не слушали, русалки тоже.
–Я просто хочу спасти мою семью!– завопила она, вложив в эти слова последнюю надежду,– Я не стану просто смотреть, как ты убиваешь моих близких! Слышишь!? Я убью тебя!
Нет. Сирена не замолчала. Маргарита завизжала так громко и пронзительно, как только смогла. В чём был смысл иметь дар сирены, если он не мог помочь ей сейчас!? Зигфрид был прав. Своим даром Марго могла только убивать. Обернувшись, она увидела, как толпы людей, ослеплённые и беззащитные, направляются в сторону русалки, восхищённо улыбаясь, как идиоты. Кто-то плакал в голос, будучи тронутым за душу печальной песней ангела.
Время на секунду остановилось. Лица окружающих стремительно исказились, и перед Маргаритой будто предстали все те моряки, которых она когда-то обрекла на смерть. Бледные мертвецы, идущие на неё, жаждущие просто понять, почему их жизнь оборвалась. Почему они не попали домой, где их ждали семьи. Маргарита представила, как она в окружении троих малышей готовит обед, а Ганс рассказывает детям сказки. И тут раздаётся стук в дверь, и незнакомец сообщает, что Роберт больше никогда не вернётся к ней. За какую-то секунду жизнь Маргариты разделилась на до и после. Среди идущих на верную смерть была и та женщина, которая обвиняла Роберта в безответственности и том, что он сделал ей ребёнка и бросил. Среди толпы виднелись совсем маленькие люди… Людской выводок. Щивэс никогда не попадались пассажирские корабли, поэтому она не несла ответственность за погибших детей, но, если позволит им умереть сейчас, то перед своей собственной смертью Маргарита возьмёт огромный грех на душу – бездействие. Маргарита посмотрела на воду. Сирена пела. А какие русалки скрывались под водой? Были ли это взрослые особи, или сирена пыталась накормить своих маленьких детей ценой жизни сотни людей? Даже не ради нобилисов… Маргарита подумала, что не сможет даже выжить, если ничего не предпримет. Погибнет от рук существ родной расы. Если стала человеком, то должна была принять человеческую смерть. «Уже сдаёшься?»– голос Зигфрида,– «У меня кость торчала наружу, но я был готов бороться за жизнь. Ты же, располагая сотней возможностей, предаёшься воспоминаниям вместо того, чтобы сделать хоть что-то! Вытирай сопли и борись, твою мать! Если мы так похожи, так веди себя, как я! Убивай, или убьют тебя. Пусть эта тварь сдохнет, чтобы жила ты!». Да. «Я ещё жива, чёрт возьми!»– оскалилась,– «И я никому не позволю нападать на мою семью!».