****
Я думала о словах ведьмы весь остаток дня, пока помогала Рашель пересаживать в новые горшки бегонии, ирисы и фиалки. Соседка призналась, что обожает ухаживать за цветами, это ее успокаивает, позволяет отрешиться от проблем. Я бы тоже не отказалась… нет, не отрешиться, а кое в чем признаться. Рашель при всем высокомерии и капризности настоящей аристократки умела рассуждать здраво. А мне бы пригодилось мнение со стороны и, что греха таить, совет, как вести себя с матушкой Ульриха. Увы, разговор не представлялся возможным. Приходилось вариться в собственном соку, и к вечеру я, впрямь, ощущала себя слегка подкоптившимся блюдом.
А впереди ждало очередное испытание. Если обед из-за занятости герцогского семейства состоялся в компании одной единственной Рашель, то на вечерней трапезе грозилась собраться вся компания. Однако вопреки опасениям, всё прошло мирно, и меня никто не трогал. Лишь лакеи, прислуживающие за столом, косились с недоумением. Поломойка ужинает с хозяевами! Неудивительно, что слуги гадали, кто сошел с ума: они сами или мир.
Элиас и Рашель сидели рядом и почти не замечали никого вокруг. Чета Ван-се-Росса общалась с гостьей, обсуждая последние изменения в законодательстве Многоцветья. Особенно жаркий спор разгорелся, когда речь зашла о правах ведьм, точнее, их потомков, вроде Джемы Паскуале. С недавних пор им разрешили занимать высокие должности, в том числе, становиться педагогами. Герцог Эдвард считал это правильным, а Габриэла с ним не соглашались.
— И чему эти никчемные отродья предателей могут научить детей? — сердилась истинная ведьма. — Они продали сородичей за так называемые блага и за последние столетия прогнили еще сильнее. Лучше бы их изолировали от всех остальных, пусть бы жалили друг друга, как скорпионы. Все равно больше ничего не умеют.
— Ты слишком строга, Габриэла, — попенял герцог. — Предательство на совести предков. А нынешние ведьмы и ведьмаки…
— Так называемые ведьмы и ведьмаки, — поправила та.
Герцог кашлянул и продолжил:
— Они ни в чем не виноваты и заслуживают уважения. Или, как минимум, доброго отношения.
Габриэла собралась, было, что-то возразить, но неожиданно «ожил» Элиас.
— Будет «весело», если в Гвендарлин появится мэтр-ведьмак. Особенно в темном секторе «обрадуются». Вот уж точно обеспечат «доброе отношение».
— Элиас! — герцогиня Виктория ударила ладонью по столу.
— Он прав, между прочим, — усмехнулась Габриэла. — Слышала, в прошлом семестре в вашем колледже работала воспитательница-полуцвет, и ей устроили теплый прием. Точнее, мокрый и чернильный.
Вот теперь закашлялся Элиас. Ибо упомянутый прием организовал именно он. И неважно, что делал это, чтобы задобрить и немного угомонить Дэриана Уэлбрука, пока тот сам не взялся за леди Барбару и не сотворил чего похуже дождя из чернил. Герцогиня глянула на сына мстительно, Габриэла плотоядно улыбнулась герцогу, готовясь к новой словесной дуэли, но он ее опередил — обратился ко мне.
— Как прошел сегодняшний урок, Лилит?
Я чуть не подавилась кусочком тушеного мяса. Вот, спасибо! Будто господин не догадывается, что в компании его женушки — без особого успеха.
— Он прошел, и это уже достижение, — объявила я, отложив столовые приборы.
Посмотрела на герцогиню, уверенная, что последует гневная тирада, и ошиблась.
— И ведь не поспоришь, — изрекла она и обратилась к гостье. — Габриэла, после ужина я хотела прогуляться по саду. Составишь компанию?
— Разумеется. Кстати, ты не возражаешь, если я соберу немного лепестков роз для особого чая. Помогает против бессонницы.
Её светлость не возражала против сбора лепестков, а Его светлость и Рашель не возражали испытать действие чудодейственного чая на себе, ибо оба страдали от упомянутого «недуга». Я удивленно покосилась на соседку. В Гвендарлин, помнится, она спала, как сурок. И не вертелась во сне, как Агния. Видно, переменам поспособствовало известие о приезде Дэриана. Что ж, пусть пьет ведьмовской чай. Всё лучше, чем не даст спать мне. Я же, пожалуй, воздержусь от экспериментов.
…Увы, считанные часы спустя я пожалела об отказе от чудодейственного напитка. Рашель мирно посапывала, сложив ладони под подушку, а я успела належаться с закрытыми глазами, пересчитать всех на свете котов, и даже мысленно спеть самой себе колыбельную, но сон и не думал принимать в объятия. Устав вертеться с боку на бок, я переоделась в домашнее платье, спустилась вниз и вышла из замка. Может, прогулка на свежем воздухе между кустов роз окажет благоприятное воздействие.