— Снова будешь играть со смертью, Мариэль? А ты уверена, что выдержишь и вернешься? — еле слышно прошептал Орланд.
Он стоял так близко от неё, что она ощущала его запах. Седьмой лорд грустными глазами посмотрел на неё в упор. От взгляда этих родных темно-карих глаз у неё невольно навернулись слёзы. Мариэль ничего ему не ответила, лишь поцеловала на прощание маленькую копию Орланда у него на руках. Бросив короткий взгляд на них обоих, она снова села в седло.
— О, святые небеса! Когда же это все кончится? Проклятье! Я этого не вынесу! Мариэль, сколько можно? — бросил он вслед удаляющейся девушке.
Тео заплакал, глядя, как уезжает его мама. Орланд поднялся с ним наверх, в свою спальню и оттуда из окна, увидел, как она остановилась возле волчьей стаи.
Мариэль подошла к Вуку и, стоя перед ним на коленях, она крепко обняла его за шею, прижимая к себе вожака стаи. То, что она ему сказала, было для Орланда тайной.
«Вук, вам ещё нельзя возвращаться в азаронские степи. Я оставляю здесь своего сына. Присматривай за моим мальчиком, пока я буду бороться с бедой. Будешь моими глазами и ушами. Они должны чувствовать моё присутствие. Скоро я буду слаба, пусть твои гонцы приходят прямо в крепость. Мои верные стражники, я верю в вас!».
Получив молчаливое согласие волчьего племени, она помчалась дальше.
Глава 20
Она успела вовремя. Дух Сязары в ней не позволил ей бросить в беде свой народ. Мариэль снова пришла на помощь азаронцам в трудную минуту. Древние заклинания хатов опять пригодились. Она сделала это без страха и сожаления.
Лесные знахари появлялись то тут, то там, неся долгожданное избавление измученным болезнью людям. Азаронцы хорошо понимали, кому они обязаны своими жизнями и они боготворили свою королеву.
А ей действительно было очень плохо! Несколько дней она металась в бреду, терзаемая лихорадкой, слабея и теряя даже возможность вставать и говорить. Но сила древней династии помогла ей выдержать и это. Хаты не позволяли никому подходить к ней близко. Вуа и Джон лишь с порога её комнаты могли взглянуть на содрогающуюся от боли Мариэль.
Джон не мог больше видеть её мучений. Чувствуя себя уже вполне здоровым, он уверенно оседлал для себя лошадь.
— И куда это опять собрался мой Джон? — захлопала своими огромными ресницами Вуа.
— Не могу больше сидеть без дела и спокойно смотреть на всё это! Надо что-то предпринять. Я отправляюсь в Охию, у меня есть одно предложение к первому лорду, а ты жди меня здесь.
— Снова ждать?
— Вот такое же упрямство я уже видел в глазах Мариэль. Это ты у неё набралась, Вуа? И не нужно лететь за мной, я взрослый мужчина и со своими делами справлюсь сам. Да, знаю, я тоже упрям! Это недалеко, я еду к друзьям. Оставляю сестру на тебя, когда ей станет полегче, будь возле неё, и если что сразу посылай сообщение. — твердо ответил Джон.
Вуа рассержено топнула ногой совсем не по-дивийски и вернулась в замок. Джон ещё долго оглядывался по сторонам, скача в Охан, не следит ли она за ним по воздуху. Потом, удовлетворенно хмыкнув, стал серьёзно обдумывать слова, которые собирался сказать первому лорду.
Ваас встретил его с распростертыми объятьями, как старого друга, искренне радуясь его выздоровлению.
— Ваас, дружище, выслушай меня прежде. Сейчас мне не до веселья! Я к тебе по очень важному делу как к другу и как к правителю.
Их разговор длился всю ночь, долгий, напряженный. Джон подробно описал ему положение дел в Новом Азароне и выложил ему главную суть дела, которое и привело его в Охию.
Утром Ваас срочно разослал гонцов всем остальным лордам с чёткими, не подлежащими обсуждению, указаниями. И в азаронские степи потянулись обозы с продовольствием, тканями, хозяйским инвентарем, домашней птицей, зерном, за обозами гнали коров и овец. Джон радостный и довольный собой вернулся обратно. Несмотря на это начальник азаронских ястребов не знал, как реагировать на охийскую помощь.
— Ведь королева на давала вам такого распоряжения!
— Ункас, уймитесь! Я её брат и хочу помочь ей и всем вам, всем нам. Мы примем помощь охийцев, я обо всем договорился. Азаронцы получат то, чего им так недоставало, молоко, хлеб, шерсть и возможность на следующий год засеять свои поля. Мариэль я беру на себя! — весело сказал Джон.
— Вы не понимаете, какую ответственность берете на себя, это не просто дружба между двумя людьми, это отношения между двумя государствами. Вы, Джон, поставили нас в зависимость перед ними, — хмурясь, ответил Ункас.
Но люди всё равно с радостью, благодарно принимали охийские обозы.