— О небо! Почему? Может тогда бы, она осталась! Через три … вам исполнится двадцать пять через три месяца!
— Я прекрасно помню, но она же этого не знает! Как же ты не поймешь, что я сделал это специально!
— Но вы же будете продолжать принимать снадобья? — с каплей надежды спросил Зус.
— Буду, чтобы умереть без боли. Там записка в сумке для тебя, она дала все указания. Не знаю, какие я не читал.
Зус долго вертел в руках записку Мариэль.
— А вы бы не могли мне её прочесть, мой господин? Мои старые глаза уже не для чтения.
Орланд неохотно взял записку и начал читать вслух:
— «Зус, я полагаюсь не тебя, ты уже немного знаешь, как пользоваться снадобьями. В маленьких бутылочках очень сильное зелье, его надо принимать до … очень небольшими порциями. А в круглых — бальзам, ты знаешь. В мешочках смесь трав, будешь заваривать ему после. Береги его, позаботься об Орланде! Прошу тебя!»
Орланд взглянул на слугу с такое невысказанной болью в глазах:
— Принеси мне вина, Зус, дальше уже для меня, — он быстро прочитал про себя последние строки.
«Орланд! Я знаю, что ты прочтешь записку. Зус плохо видит.
Хочу сказать тебе, что, несмотря на наши трудные и запутанные отношения, ты сыграл большую роль в моей судьбе, …может быть, даже главную.
Несмотря ни на что — я обязана тебе жизнью! Жаль, что об этом так никто и не узнает. Ещё благодаря тебе я стала крепче духом, вряд ли меня теперь можно будет вывести из себя или удивить чем-то. В глаза я тебе не смогла бы этого сказать, но больше всего на свете мне хочется увидеть тебя счастливым и свободным от проклятья, без твоей злой маски. Я хочу, чтобы твои глаза были такими, какими я увидела их однажды».
— А как я хочу увидеть тебя счастливой, — прошептал седьмой лорд, обессилено опускаясь на стул.
Дорога в Дивы была очень долгой. Уже целую неделю они находились в пути. Покинув территорию Охии, Мариэль с Джоном пробирались по безлюдным и безжизненным каменным плато. Чем дальше они удалялись, тем быстрее ей хотелось вернуться. Времени поразмышлять у Мариэль было предостаточно. Лёжа под открытым небом у костра, она вспоминала, как ни странно не свой мир, а тех, кого оставила в Охии. Она усиленно искала ответ на мучавший её вопрос:
«Почему мне так тяжело было уезжать?»
Ведь после приезда Джона настроение было такое преподнесенное, она с нетерпением ждала нового путешествия, радовалась, что будет с братом — с единственным родным человеком. Но затем большое расстояние стало тяготить.
Её звали назад леса Охии. Здесь она не слышала шепота трав, здесь всё казалось таким чужим.
Мариэль, глядя в мигающее звёздное небо, вспоминала такие же мигающие огоньки в глазах Орланда. Она чувствовала, что как бы ей ни хотелось увидеть новый мир, она должна была остаться и помогать ему дальше:
«Ведь я же поклялась себе довести всё до конца. Зус так надеялся на меня, а я их бросила. Но с другой стороны, я ведь скоро вернусь. С Орландом это может растянуться на годы, и он постоянно отбрасывает все мои попытки помочь, так что можно сделать небольшой перерыв».
Мариэль улыбнулась своим мыслям, в памяти всплыло лицо Нила, когда он услышал, что Орланд разорвал помолвку. Они были так не похожи с Ваасом.
Ваас был благороден не только по происхождению, у него была благородная душа закаленного великого воин, он был прирожденный лидер с сильным и властным характером.
Не то чтобы Нил был менее благороден в душе, но он был полной противоположностью своему брату. Нил был романтичным и чувственным, ему проще было подчиняться приказам, чем руководить самому, его нерешительность и страх перед отцом являлись для него большой преградой, хотя его красота очень привлекала. Мариэль давно поняла, что кроме человеческой симпатии она уже не сможет испытывать к нему нечто большее, не такого человека она представляла возле себя в своих мечтах.
Её мечта …тоже смотрела на неё охийскими глазами, но …этот сказочный принц был пока «заколдован», и просто поцелуем его не освободить из этой чудовищной шкуры. Но то что это он, она вдруг поняла в ту ночь, когда он пришел на Карловое озеро. Его можно было полюбить и за его жизнь стоило бороться. Но сейчас мысли об Орланде причиняли ей такую болезненную тоску! Но и это было не всё!