— А вы опять отгораживаетесь от своего народа? Значит мы здесь гости, а вы нет? Увы, летать и питаться воздухом люди не могут. Боюсь, мы не сможем обойтись без дров, без мяса и вытоптанных полян после ночлега. Если мы встретим ещё одних ваших друзей хатов, обязательно принесём им свои глубокие извинения! — ответил он непривычно резким тоном.
Мариэль мысленно пыталась установить связь с хатами, но они молчали, и лес тоже молчал. Для себя она решила, что, защищаясь от чужестранцев хаты, закрыли все проходы и каналы связи, и Мариэль оставила все попытки наладить с ними контакт. Она только следила и не переставала напоминать азаронцам, чтобы они достойно вели себя на чужой территории и старались побыстрей перейти эти леса.
Мариэль была первой, кто увидел начало их новых земель, бескрайние степи с одной стороны, лес и скалы с другой. Она вдохнула теплый весенний воздух полной грудью и пустила Грома галопом, отрываясь от остальных и уносясь далеко вперёд. Ей раньше не приходилось бывать в этих краях, она мчалась всё дальше и дальше к горизонту. Конь, вырвавшись из сковывающего движения леса, летел как свободный ветер по родным просторам, когда-то он уже бывал здесь, подрастая в диком табуне.
Мариэль тоже пришла в восторг от этой согретой солнцем девственной земли, только волнующиеся серым ковылём степи, под ясным синим небом и бескрайняя свобода.
Вернувшись обратно к азаронцам, она застала побелевшего от злости Итана, он ничего ей не сказал, только яростно сверкнул своими стальными глазами.
— Я чем-то расстроила вас, Итан? — усмехнулась Мариэль. — Но я могу делать всё, что захочу, ведь я свободна! Разве нет?
Он наклонился поставить свою походную сумку на землю, и его лицо на мгновенье исказилось злобным оскалом, стирая учтивую маску, и это опять укрылось от её взгляда. Когда он выпрямился то снова, как и прежде владел собой:
— Конечно, свободны, но нашей правительнице нельзя никуда отлучаться одной без охраны. Чужие земли, неведомая опасность, наши враги, всё что угодно может подстерегать нас здесь, а вы легкомысленно носитесь на своём … коне, — процедил он сквозь зубы.
— Когда мне будет нужно послушать ваши воспитательные наставления, я вас позову, и вы продолжите. Не портьте своим выражением лица людям радость.
— Люди Азарона! — она громко обратилась к остальным, — Смотрите — это ваши новые земли! Мы добрались!
Азаронцы в ответ издали радостный вопль, поднимая победоносно вверх обе руки и потрясая сжатыми кулаками. И она снова сорвалась с места, уносясь галопом к скалам, ей хотелось получше осмотреть каждый участок новой земли.
Позже Итан взяв её коня и объехав окрестности, выбрал самое удачное место для окончательной стоянки.
— Мы будем строить здесь крепость! Огромную крепость с городом внутри неё и назовем его Новым Азароном! — объявил он людям, — Вы все хотите снова жить в домах и вести привычную для вас жизнь как в наши лучшие времена на Азароне, так приложите же к этому все ваши силы и умения. Возродим нашу былую славу на новом месте!
И люди воодушевлённо, с завидным рвением принялись воплощать свои мечты в реальность. Камень к камню, бревно к бревну. Работа кипела каждый день с утра до позднего вечера под неусыпным контролем ван Мида. Каждый азаронец и стар и мал, вносил в эту работу свой вклад, никто не отсиживался в стороне. Никто кроме Мариэль. Она долго выслушивала уговоры ван Мида не принимать никакого участия в физическом труде и, наконец, сдалась. Она и сама чувствовала, что её состояние не позволит делать ей усилия. Поэтому Мариэль целыми днями поддерживала азаронцев морально, проявляя живой интерес ко всему, что они делают. Они видели её искреннее участие и желание помочь и с ещё большим энтузиазмом продолжали работу. Она наблюдала за всем, будь то рытьё глубоких колодцев или возведение каменных стен, или приручение диких лошадей, приготовление пищи или отдых. Азаронцы слились в одну большую семью, невозможно было разделить их на отдельные пары, нельзя было понять, где чьи дети. У них была только одна общая цель — возродить город. Не было места ни весельям, ни праздникам, ни личным отношениям. Мариэль не раз заостряла внимание ван Мида на том, что людям нужна разрядка, хоть изредка надо давать им возможность расслабиться, но он не желал её даже слушать. У него находилось множество аргументов чтобы доказать ей, что любая остановка в работе принесет всем только вред, иногда его упрямство страшно злило её.
И что её очень удивляло, люди не жаловались на усталость и напряженный жизненный ритм, ни один человек не сказал ей ни слова об этом, они послушно выполняли указания ван Мида.