А вместо этого я трясся верхом на дребезжащем Чижике, будто несущийся в лобовую атаку рыцарь-крестоносец на закованном в броню скакуне. Я удерживал в руках так и норовивший вильнуть руль. Не оглядывался назад, чтобы не сменить при этом траекторию движения. Луна теперь маячила над моим левым плечом. Но ветер по-прежнему метал льдинки мне в лоб, будто свернул на перекрёстке вместе с Чижиком. Я сбросил скорость около железнодорожного переезда. За городом вновь ускорился: без фанатизма.
Через деревню Майское я проехал, не сбавляя и без того невысокую скорость. На этот раз меня на въезде в деревню не встретил пёс. Но деревня бодрствовала: светились окна в домах, из печных труб валил густой дым. Советские люди сейчас в домашнем тепле и уюте праздновали наступление нового года (а не метались по району верхом на мотоцикле). Я подумал о том, что в одном из этих домов сейчас смотрел новогодний «Голубой огонёк» отец уже заскучавшей пятилетней девочки. Может, он находился сейчас вон в том домишке с резными ставнями на окнах. Или в том, с покатой крышей, окружённом зелёным забором. Не увидел я признаков жизни лишь в доме номер семнадцать по улице Ленина: в том самом, где летом удерживали в подполье директора швейной фабрики.
Уже минут двадцать мы двигались по дороге в одиночестве: нас не обгоняли машины, никто не ехал нам навстречу. Свет фары Чижика метался перед нами по заснеженной неровной дороге. Ветер по-прежнему стучал по мотошлему льдинками. Мотоцикл рычал двигателем и позвякивал металлическими деталями. Замёрзшими внутри перчаток руками я удерживал трясущийся руль. Щурил уже подуставшие глаза. Лишь изредка посматривал на притихшую в люльке мотоцикла Котову; бросал быстрые взгляды и по сторонам: проверял, не сбился ли с пути. Колхозные поля зимой совсем не походили на те, что я видел в сентябре. Сейчас, ночью, я с трудом понимал, где у горизонта заканчивались заснеженные равнины и где начиналось небо.
Я лишь чудом не пропустил поворот к летнему дому, в котором группа «ОиНТ-73» провела первый осенний месяц прошлого года. По моим подсчётам нам оставалось трястись до него ещё больше десяти минут. Но с подсчётом времени я сплоховал. Чуть повернул голову, взглянул на зависший в небе слегка приплюснутый лунный диск. И увидел под ним на холме барак с шапкой снега на крыше: мрачное, заброшенное до весны строение — именно таким я и представлял летний дом в зимнем антураже. Притормозил двигателем: сбросил обороты, не нажимая на рычаг сцепления (помнил, что задний тормоз допустим зимой лишь «в очень малых дозах»). Поворот к дому я не заметил. Сообразил, что сейчас колхозники его не использовали.
Чижик медленно катился по дороге, подпрыгивал на кочках, дребезжал. Я не позволял его колёсам нырять в колею. Чётко удерживал мотоцикл между двумя параллельными канавками. При этом посматривал на левую от меня обочину. Взглядом отыскивал тот холм, где в прошлой жизни и в своём сне я видел деревянный крест. Отметил, что Котова не спала. Лена встрепенулась, завертела головой (будто соображала, куда мы приехали). В её большущих глазах блеснули отражения луны. Я потерял из виду притаившийся между полей летний дом. Но пока чётко понимал, где он находился. Относительно него я и прикидывал расположение придорожного креста. Чётко помнил тот маршрут, который мы с Шировой преодолели, когда несли к кресту венок из трав.
Холм около дороги сейчас выглядел не так, как осенью. Но я не сомневался, что это был тот самый, где в моей прошлой жизни установили крест. Я остановил Чижика — пятно света от фары замерло на дороге.
— Сергей, что случилось? — спросила Лена. — Почему мы остановились?
Её голос слегка хрипел.
— Всё нормально, — сказал я. — Сейчас поедем дальше.
Сунул руку за пазуху и достал ручной фонарь (я намеренно держал его на груди под одеждой, чтобы не замёрзли батарейки). Сдвинул ползунок. Струйка желтоватого света хлынула в направлении холма. Высветила следы автомобильных шин, торчавшие из снега ветки кустов. Но до самого холма свет фонаря не добрался: не хватило мощности лампы. Я слез с мотоцикла обронил тихое: «Сейчас вернусь». Перешёл дорогу и остановился на обочине. Мазнул лучом фонаря по изножью холма — с правой и с левой сторон. Не увидел там ни лежащую на земле девочку, ни оставленные людьми следы. Прогулялся десяток шагов в направлении деревни. Под ногами скрипел снег; ветер теперь дул мне не в лицо — настойчиво подталкивал меня в спину.
— Сергей! — окликнула Котова. — Ты куда пошёл?