— Папочка, — сказала она, — прими до каникул экзамен у этой девочки. Пожалуйста.
— Доча!..
Профессор тряхнул головой, свёл над переносицей брови.
Рита взглянула на отца, печально вздохнула.
— Сделай это ради меня, папочка, — попросила она. — Ведь ты же самый лучший папа на свете!
Баранов поднял руки.
— Доча, это нечестно, — сказал он. — Не начинай эту песню.
Рита стрельнула в меня хитрым взглядом.
— А ты не отвечай Сергею сейчас, — сказала она. — Подумай! А завтра…
Спросила у меня:
— Когда у вашей группы консультация перед следующим экзаменом?
— Послезавтра, — ответил я.
— Вот и замечательно, — произнесла Рита. — В субботу у меня выходной.
Она улыбнулась.
— Подумай, папочка, — сказала Рита. — А послезавтра я сама съезжу в институт и озвучу Сергею твоё решение.
Глава 7
Профессор не дал согласие на досрочную пересдачу экзамена. И не отказал. Он поддался на уговоры дочери: заявил, что «поразмыслит над ситуацией». Под жареную картошку профессор выпил сто граммов водки (мне выпить он не предложил). Послушал длинные и эмоциональные рассказы своей дочери. Сразу после ужина Баранов удалился в свою комнату, оставил меня наедине Ритой.
Квартиру Барановых я покинул, когда выслушал два десятка многословных Ритиных рассказов об её детстве, о фотоискусстве (отражавшем творческое видение фотографа как художника), о профессоре Баранове и о его знаменитых учениках. Печенье с корицей скрасило для меня проведённое в квартире профессора время. Но оно закончилось раньше, чем иссякло красноречие Риты.
Я так и не вспомнил случаев, когда в моей прошлой жизни Рита была такой же общительной. При виде меня она тогда обычно умолкала, смущённо опускала глаза и прятала исчерченное шрамами лицо. Сегодня же она вела себя иначе: без стеснения присела мне на уши, кокетничала. В итоге я пару раз демонстративно зевнул и «вспомнил» о том, что скоро закроют общежитие.
В пятницу я проведал Котову.
Повторил ей свои же слова:
— Успокойся, Лена. До каникул пересдашь ты эту вышку. Обещаю.
На консультации перед экзаменом по истории КПСС Котова ещё не выглядела здоровой: от насморка она не избавилась. Но уже не гнусавила и не пугала окружающих воспалёнными «вампирскими» глазами. Да и лекарства Лена сменила: сегодня от неё пахло мятой, а не алкогольным перегаром, как перед экзаменом по высшей математике.
На консультации я размышлял о вечернем походе к Светочке. История КПСС меня не волновала: я ещё вчера получил от Васи Ковальчука (за трёшку) подробно расписанные ответы на билеты. Проверил, что Васины записи читабельны. Но не удосужился их внимательно изучить: от лекций по истории КПСС меня клонило в сон.
После консультации Котова спросила:
— Сергей, о чём ты всё занятие мечтал? У тебя на лице была такая… странная улыбка.
Я пожал плечами и ответил:
— А о чём я мог мечтать на «истории КПСС»? О скорой победе коммунизма, конечно.
Едва мы с Котовой вышли из аудитории, как меня окликнул звонкий женский голос:
— Сергей! Сергей Чернов!
Я замер, повернул голову — увидел Риту Баранову. Профессорская дочь стояла в коридоре около окна, манила меня рукой. Я встретился взглядом с её глазами — Рита улыбнулась, мизинцем убрала за ухо прядь волос. Баранова поправила рукава ярко-синей кофточки и сложила руки на коричневой сумочке, украшенной блестящими пряжками. Я отметил, что Баранова пришла в институт в полной боевой раскраске: с накрашенными алой помадой губами, с нарумяненными щеками, с чёрными ресницами и с тенями цвета морской волны на веках. Котова заметила, что я остановился. Вычислила причину моей остановки.
— Сергей, кто это такая? — спросила она.
Я ответил:
— Сейчас вас познакомлю.
Направился к Барановой — Лена двинулась за мной следом. Я остановился рядом с застывшей около стены Ритой. Отметил, что глаза профессорской дочки находились чуть ниже моего подбородка (Рита смотрел мне в лицо, запрокинув голову).
Снова не почувствовал, чтобы от Барановой пахло духами.
— Здравствуй, Рита, — сказал я.
Представил девчонок друг другу: Котову назвал «той самой Леной», а Риту — «дочерью нашего профессора Баранова». Девицы оценивающе взглянули друг на друга, фальшиво улыбнулись. Котова взяла меня под руку. Рита посмотрела мне в глаза и сообщила, что её отец выполнит мою просьбу. Вот только профессор пока не определился с точной датой пересдачи. «В папином расписании сейчас полный хаос», — сообщила Баранова (говорила она со мной, словно не замечала стоявшую рядом с нами Лену). Пообещала, что «непременно выяснит» дату пересдачи. И сообщит мне её позже… в следующую субботу.